Константин Евгеньевич смекнул, что дело принимает скверный оборот и, напустив на себя всю возможную благообразность (что с его хитрой рожей было сделать не так уж и просто), шагнул вперед, молитвенно сложив руки на груди.
-Братья! Позвольте мне вмешаться. Разве Индра без ваджры перестанет быть Индрой? Если подозреваете вы нас в дурном, разве изменимся мы разоружившись? Но, что совершили мы, чтобы нас подозревать? Вручите праведнику гранату, разве обратит он ее ко злу? Наградите агнца зубами тигра, разве пожрет он братьев своих? Разве Брахма с атрибутом Шивы станет Разрушителем? Значит, дело не в том, что мы несем в руках, но только в том, что у нас в сердце. Кто из вас читает в сердцах человеческих? Заглянули ли вы в сердце каждому из тех, кто вошел до нас в храм? -особенно Треске с Вишенкой, подумал дядя Костя, но вслух не сказал. -Спросите себя, братья, и судите по сердцу своему.