Хельмут вновь был невозмутим, будто метаморфозы, творившиеся с прокурором на фоне нервного возбуждения, происходили не здесь и не сейчас. Конечно, он без труда читал эмоции на лице женщины - их прочёл бы и куда как менее внимательный человек. Однако колдун не считал необходимым ещё больше смущать свою спутницу. Впрочем, той на миг показалось (это произошло как раз в тот момент, когда её руки предательски дрогнули), что сейчас чернокнижник поднимется из-за стола, отложив трапезу, и подойдёт к ней, чтобы обнять её за плечи. К счастью, малефик ничего такого не сделал. Сама мысль о том, что абиссариец может прикоснуться к ней таким образом, показалась Хельге крайне волнующей и лишь ещё больше подлила масла в огонь, мешая сосредоточиться.
- Не стоит извиняться, драгоценнейшая Хельга, - ответил тёмный маг. - Если кому-то и пристало приносить извинения, то это мне. Своими речами я, кажется, взволновал и расстроил вас. Я прошу прощения за свою неосмотрительность.
Слова колдуна были произнесены с таким искренним сожалением, что ему поверил бы и господь бог собственной персоной.
Он благожелательно взирал на фон Веттин, перегнувшуюся через стол, но первые несколько секунд не пытался ни отстраниться, ни придвинуться ближе. Прокурор не могла понять, удалось ли ей шокировать мага, но не собиралась останавливаться. Играть ва банк - значит, играть. Но и Хельмут был тот ещё игрок. Чернокнижник улыбнулся заинтригованно, в его глазах читался явный интерес.
- Я ведаю о таком обычае; в моём краю он распространён довольно незначительно, поскольку используется исключительно вампирами клана Круор во время заключения сделок. Вместо вина, впрочем, они используют кровь. Но я не нахожу варварским пить на брудершафт с вами. Мне это предложение очень приятно.
Слова у абиссарийца не расходились с делом, а потому он тотчас же поднял свой бокал. Секунда, и переплетены руки, держащие бокалы с напитком, а лица находятся в интимной близости друг от друга. В этот миг госпоже прокурору почудилось, что земля ушла у неё из-под ног: чем ближе к ней находился Хельмут, тем меньше она владела собой. Вот дань традиции отдана, но подданная Ватиканской Империи и проклятый чернокнижник всё ещё находились лицом к лицу, и фон Веттин явственно обоняла и приятный запах чистой кожи, и аромат дорогого парфюма, исходившие от Хельмута.
- Этого достаточно, чтобы сгладить мою вину, драгоценная Хельга? Или я могу сделать что-то ещё, чтобы вернуть вам душевное равновесие? - шепнул мужчина, и прокурор вздрогнула, ощущая на своей щеке тепло его дыхания. Ни о каком душевном равновесии не могло быть и речи, когда этот чернокнижник находился поблизости.
Саунд:
ссылка