Предложенный Хельмутом ассортимент блюд вполне устраивал прокурора, и Хельга благосклонно кивнула, подарив мужчине легкую улыбку и чуть шевельнув кистью:
- Ваше чувство вкуса, драгоценный Хельмут, безупречно. Вы умеете не только находить прекрасные места в городе и удивлять даму волшебными снами, но и тонко чувствовать предпочтения спутницы при выборе блюд. Право дело, я восхищаюсь вашей прозорливостью.
Колдун огласил подскочившему слуге заказ, и остался один на один с фон Веттин. Не до конца уверенная, как следует продолжать разговор, Хельга вновь улыбнулась абиссарийцу и, попросив извинений за вынужденную отлучку, оставила мужчину, укрывшись за дверями дамской комнаты.
Бывшая послушница думала, оставшись в одиночестве, решить, как продолжать тему, но судьба распорядилась иначе. Забытые было, сами собой начали возвращаться дурные мысли. Сполоснув себе лицо холодной водой, майор облокотилась на раковину и вгляделась в свое отражение глаза в глаза. Отдалившись от чернокнижника и умывшись, женщина начала мыслить спокойно и уже не столь восторженно. К прокурору вернулся ее всегдашний скепсис и подозрительность, мигом захватившие власть над разумом почитавшей себя досель честной католичкой Хельги. А вместе с ними пришел тихой кошачьей поступью страх, холодными щупальцами каснувшийся висков и обьявший легкими черными крыльями неуверенности все тело.
Не отрывая глаз от отражения и почти касаясь лбом холодной поверхности стекла, чиновник тихо прошептала:
- Что же я делаю... Хельмут, какой властью ты обладаешь надо мной, чтоб я вела себя так? Я не хочу, я не должна, он - враг...
Мысли наследницы воинственных маркграфов перескочили с собственного внутреннего раздрая на несколько более материальную вещь: на забытый в кармане пальто пистолет. Не то, чтобы прокурор опасалась, что злокозненный маг за время отсутствия украдет его или, увидев, рассердится, но близость оружия придавала некую подспудную уверенность в собственных силах. А теперь переложить к себе оружие, не засветив его перед Хельмутом, было невозможно.
Мало-помалу майор начинала приближаться к панике: как же, она одна, можно сказать без оружия, обедает с крайне сильным и способным колдуном, способным на многие магические ухищрения и подлости, да еще не чуждого беспричинной жестокости - вспомнить несчастную соседку. Можно ли предположить, что такой опасный тип предпримет в следующий миг, и как его действия скажутся на верноподанной Его Святейшества? И зачем вообще, если отбросить словесную шелуху, она нужна ему?
Хельга прижалась лбом к холодному стеклу, напоминая самой себе о цели ее свидания с Хельмутом: вызнать как можно больше о колдуне. Пока что она поставленное задание с блеском проваливала, позволив мужчине увлечь себя и забыть обо всем. Это было плохо, крайне плохо, и фон Веттин усилием воли заставила себя успокоиться и сконцентрироваться на цели. Милые беседы не помогли: а значит, надо интересоваться в лоб, с изяществом и куртуазностью морготских "Волкодавов" - прямо и четко, чтоб маг не смог выкрутиться.
Приняв решение, женщина выпрямилась перед зеркалом, поправив воротник и юбку. Что же, она и так достаточно промедлила, пора отбросить в сторону сентиментальность, сантименты и женские благоглупости: она должна стать разящим мечом Ватикана, тонким скальпелем в руках Господа, чья цель - обнажить душу колдуна и пристально рассмотреть ее в поисках скверны и слабостей. Приняв решение, она твердым шагом, с самым строгим выражением лица вернулась к мужчине.
Хельга была уверена, что сев за стол, она немедленно приступит к допросу, но стоило ей увидеть ожидающего ее возвращения абиссарийца, лицо само собой смягчилось, губы изогнулись луком Амура, сердце забилось учащенее. Хельмута невозможно было ненавидеть, невозможно было мучать допросами. Он был слишком прекрасен, слишком куртуазен, слишком высокоинтеллектуален для таких низменных попыток.
Было ли тому виной черное колдовство, личная ли харизма Хельмута или простое стремление соскучившейся по мужским объятиям женщины хоть на краткий миг любить и быть любимой - майор не знала: ей было ведомо лишь одно - рядом с ним она не хотела быть карателем, не хотела даже быть прокурором. Хельга жаждала лишь одного: мило беседовать, улыбаться, смеяться, с замиранием сердца слушать комплименты и дарить их в ответ - но никак не становиться орудием ватиканского гнева.
Вернувшись на свое место, фон Веттин извинилась за длительное отсутствие и изящным жестом подняла уже принесенный бокал вина. Полюбовавшись игрой света и тени в бокале и вдохнув аромат прекрасного купажа, она перевала взгляд на кавалера:
- Хельмут, позвольте мне поднять первый тост. Я хочу выпить это вино за вас: ведь если бы не ваше внимание, мы бы никогда не встретились, и были бы лишены этого прекрасного дня. За вас!