Прежде чем расположиться за столом напротив фон Веттин, Хельмут также избавился от своих перчаток и пальто, предоставив лакею разместить их на резной вешалке. Одежда колдуна - тоже из дорогой ткани, искусно сшитая - была в сине-чёрной гамме, выгодно подчёркивающей цвет его глаз и аристократическую бледность кожи. К удивлению Хельги, пуговицы на его камзоле и рубашке, запонки и перстень с сапфиром багетной огранки явно были серебряными, хотя едва ли не все прочитанные ею книги твердили о том, что тёмный маг не может касаться серебра. Заметив этот удивлённый взгляд, абиссариец вновь мягко улыбнулся, и вся настороженность прокурора в очередной раз растаяла.
Она быстро согрелась и погрузилась в умиротворённое, крайне приятное настроение, ощущая себя героиней старинной истории благодаря окружающим интерьерам и мерцающему свету множества свечей в замысловатых канделябрах. Потрескивало пламя в самом настоящем камине, тонко благоухали свежие розы в нескольких тёмных вазах, за окном - как будто где-то бесконечно далеко, даже не в этом мире - бесновался усилившийся многократно ветер. Но здесь, в комнате, словно бывшей частью какого-то легендарного замка, царили уют и даже своего рода нега.
- Увы, старый Кэндлмесс хоть и хорош, но всё же не является лидером посреди всяческих изысков. Здесь нам не подадут ни соловьиные языки, ни мозг павлина, но оленину шеф-повар готовит отменную. К тому же, при ресторане есть парники, в которых круглый год в достаточных количествах выращивают фрукты и овощи, в том числе и редкие, завезённые в Империю из земель, принадлежавших некогда сарацинам. Потому я смею предложить вам, драгоценная Хельга, жаркое из оленины, пряные яблоки (пусть вас не смущает кажущаяся простота этого кушанья), глинтвейн, а также свежие персики, землянику, груши и драконову ягоду в сливках.
Сначала на стол были поданы глинтвейн и запечённые с мёдом и орехами яблоки, источавшие ароматы корицы, ванильного сахара, имбиря и кардамона.
Мужчина поднял свой бокал:
- Первый тост я произношу за вас, очаровательная госпожа прокурор. Я без всякой меры счастлив, что пребываю ныне в любезном обществе столь образованной, тонко чувствующей, поэтической особы.