Пускай перечень действенных средств был общеизвестен, но всегда приятно знать, что твое мнение поддерживается экспертами и мастерами своего дела. Нательный крест, четки и намоленная Библия - не проблема, это в распоряжении Хельги имеется. Флакончик со святой водой, хотя и не полный, тоже есть - спасибо неудачной операции с "освящением" двери. Теперь этот пузырек может послужить ей непосредственно против злокозненного колдуна. Травничество не подойдет, это точно - в чем-чем, а в биологии фон Веттин не разбиралась почти совершенно: могла отличить разве что дуб от сосны, да кактус от вишни.
Куда острее стоял вопрос с серебрянными пулями: вот этой жизненно необходимой вещи у нее не было. А ведь действительно: по колдуну обычными пулями стрелять - только время терять. Прокурор нахмурилась и помассировала виски, пытаясь сосредоточиться и вспомнить, где подобный тип патронов может продаваться. Увы, оружием женщина никогда не интересовалась, и ассортимент даже самого обычного оружейного магазина себе представляла очень плохо. Конечно, смысл в том, что обойти парочку из них и поискать желаемое был, но фон Веттин далеко не была уверена в успехе этого предприятия.
Что же, если эти меры не помогут, она позвонит Фареллу и Дэвису: может, мужчины смогут ей помочь. Они отслужили в армии, дослужились до помощников прокурора и, вполне вероятно, смогут ей помочь. Вот только как обратиться к ним с подобным вопросом, чтобы не вызвать подозрений? Хельга в очередной раз крепко задумалась, даже не обратив внимания на то, что по старой детской привычке начала грызть ручку, за что ее бы в годы послушания мать-наставница тутже огрела бы стальной линейкой по рукам. Наконец, размышления принесли свои плоды: почему бы не посмотреть в новостных сводках про покушения на прокуроров с использованием колдовства, и не сказать помощникам, что она хочет быть готова и к подобному повороту событий?
Приняв для себя решение, чиновница улыбнулась и даже повеселела: Бог даст, и она придет на встречу с колдуном во всеоружии. Что же, пора было расплачиваться и отправляться в поход по оружейным магазинам, а в случае неудачи - звонить подчиненным.
...Когда усталая прокурор возвращалась домой через парк, уже вечерело. Мягким плащом тени сумерки ласково укутывали город, под ногами лежали палые листья, кроны деревьев, словно о чем-то тихо шелестевших друг с другом, казалось, упирались в темное небо... В этот покожий субботний вечер сама природа, казалось, настраивала припозднившихся прохожих на умиротворенный, спокойный лад. Хотелось, забыв обо всем, бродить в сени деревьев, замерев, наблюдать за кружащейся листвой, слушать отдаленный шум города и не думать о том, что будет завтра. Не смотря на вымотанное состояние, прокурор не отказала себе в удовольствии сделать по парку еще один кружок, и, присев на лавочку, спокойно закурить, отогнав все страхи и сомнения прочь.
В это позднее время в парке, кроме Хельги, никого не было, и фон Веттин позволила себе в порыве чувств и эмоций вслух произнести строки, что некогда положил на бумагу один поэт:
Листьев сочувственный шорох
Угадывать сердцем привык,
В темных читаю узорах
Смиренного сердца язык.
Верные, четкие мысли —
Прозрачная, строгая ткань...
Острые листья исчисли —
Словами играть перестань.
К высям просвета какого
Уходит твой лиственный шум —
Темное дерево слова,
Ослепшее дерево дум?*
Докурив, погрузившаяся в свои мысли женщина вернулась домой. Раздевшись и сварив кофе, она почти до полуночи стояла на балконе, неотрывно смотря за качающимися на ветру деревьями и вспоминая о событиях своей жизни, о том, как тысячелетие за тысячелетием менялся мир и люди в нем, размышляя о превратностях судьбы и тех испытаниях, с которыми ей предстоит столкнуться. Наконец, усталость взяла свое, и фон Веттин отправилась спать. Темную книгу она решила оставить на утро, не желая портить прекрасную звездную ночь глумливыми строками "заботливого" колдуна.