 |
|
«Здравствуйте, моя драгоценная Хельга!
Должен окончательно и бесповоротно разочаровать Вас: я и впрямь решительно не имею никакого отношения к Вашей кощунственной и ханжеской церкви. Не сочтите сие за оскорбление, леди прокурор, но никак иначе охарактеризовать этот противоестественный, накладывающий на всякое живое существо одни только ограничения институт я не могу. Как Вы можете понимать, в спасении я так же не нуждаюсь хотя бы потому, что спасать меня не от кого. Впрочем, сие есть заранее неинтересная тема, и вследствие этого я предлагаю более к ней не возвращаться. Мне совсем не хочется, чтобы Вы, любезная дама, заскучали.
Предавая меня анафеме и всячески понося меня, а также требуя прекратить презабавнейшие представления, Вы тем самым в открытую бросаете мне вызов. Как, моя дорогая Хельга, Вы можете предъявлять мне какие-либо требования и говорить о Вашей земле, ежели Кэндлмесс принадлежит всецело графу Хертфорду? Лишь он один и мог бы выдвигать подобные претензии. Но и тогда, признаюсь, я не завершил бы своих эстетических исканий, которые я посвящаю Вам.
Тем паче, меня в высшей степени обижает то, что Вы допускаете мысль о моём якобы наличествующем желании совратить Вас. Разве искусство, которым я владею, можно сравнить с банальным, унылым, никчёмным совращением? Увольте! Я, очаровательная госпожа фон Веттин, вижу в Вас натуру тонкую, нервическую, по-особенному ощущающую мир и способную оттого прочувствовать всю глубину моего творческого посыла, достойную стать моим противником и привести меня к вершине творческого экстаза. Я так долго, так упорно искал Вас, что просто не мог совершить ошибку.
Как и условились мы, в воскресенье в означенном месте в означенный час я буду ожидать Вас. Я не только не испытываю перед Вами ни малейшего страха, но страстно желаю, чтобы Вы находились как можно ближе подле меня. Все эти дни я пребываю в будоражащем мою кровь ожидании встречи, и мне чудится, будто каждая минута выросла до целой вечности.
По поводу же Вашего отрицания титула я вынужден спорить с Вами. Вы, Хельга, рождены были дворянкой; благородной Вас делает не признание Вас вероломно похитившим Вашу собственность червем, но кровь, что струится в Ваших жилах. Кровь, моя дражайшая Хельга – вот залог бытия теми, кем мы являемся.
Ещё раз я прошу Вас с вниманием отнестись к моему утреннему посланию и всячески оберегать свою персону.
С наилучшими пожеланиями, Ваш друг Хельмут».Потерявший всякий стыд еретик оставался верным себе, и Хельга не знала, воспринимать это как безумие или особый вид насмешки. Вероятно, присутствовало и первое, и второе – слишком уж отличался назвавшийся Хельмутом от всех когда-либо ранее встреченных фон Феттин преступников. Не могло быть и речи о причислении негодяя Хельмута к сей обыденной когорте; он, вне всяких сомнений, был гением зла, утончённым в своих жутких извращениях существом и хитроумным оппонентом. Бывшая монахиня даже перечитала письмо, стараясь найти дополнительный смысл между его строк, но решила всё же немного отдохнуть перед тем, как продолжить штурм подброшенной ей головоломки. Кроме того, ей следовало обдумать свои действия в воскресение. Для подготовки у неё оставалась только суббота. С натяжкой – ещё и часть воскресенья, но начать следовало вовремя и не полагаясь на удачу. Кто знает, какие жуткие и тёмные мысли вьются под сводом хельмутова черепа? Кто гарантирует, что он не совершит очередного богопротивного жестокого убийства, если она, прокурор фон Веттин, через день не остановит злодея? Саунд: ссылка
|