Что… Что он сказал? Всегда так, пора уже и привыкнуть. «Ушастая», «полукровка», «ни эльф, ни человек», «смазливая девчонка», список можно продолжать дальше. Это злит, обжигает похуже огня. Её с детства учили защищать свою честь, стоять гордо и непоколебимо. Сначала это заканчивалось оголившейся сталью верного меча, ужасом в широко раскрытых глазах. Её учили, что шумаи всегда должен доказывать свою честь, когда ему не верят, называют другой кровью. Со временем Адель научилась держать себя в руках, но гнев, он не исчезнет никогда. Она держит его в себе, меняется в лице, грозно сводя брови. Невежество, непонимание, вопросы. Её давно забытое имя, спрятанное, спящее. Её новая фамилия – метка позора, но кровь, её не обманешь. «Полуэльфийка» - всё, что доносится до ушей, она больше не слышит голосов своих братьев и сестёр, что говорят «шум».
Адель сжимает зубы, стараясь держать себя в руках.
- Вомиин ниид миндок лаас Шум, - она сказала это негромко, сказала это, даже не желая, чтобы собеседник понял хоть слово.
Девушка делает шаг к Торвину, грозно нависает над ним и буквально шипит сквозь сомкнутые зубы:
- «Шум» и «шумаи». Не. Склоняются.
Потом отступает на пару шагов. Она ведь даже не представилась.
- Аделинд Релин, - она чуть приклоняет голову. – Можно просто Адель. Странствующий бард, каждое мгновение доказывающий свою честь и наследие. Этот плащ – последнее, что осталось от моего дома, моих братьев и сестёр, живущих славной битвой и без страха касающихся солнца… носящих эти золотые крылья… Многие слепы, как и вы, Торвин, верно? – она на мгновение затихла. – Я одна из них, шумаи, - Адель показала на золотую застёжку полуэльфа. – Ну уж точно не вы.