Тэрим
- …тем же кто говорит что гиршты стоят слишком дорого я отвечу следующее. Да, цена которую запросили в Грестане за одного воина велика. Но разве одного воина мы обретём? Нет, не одного а троих! Ведь каждый дикарь что пойдёт воевать вместе с нами не придёт воевать против нас, а значит у нас станет на одного врага меньше. Что бы отразить набеги нам пришлось бы держать эрлов на границе и отрывать гизитов от стад, а значит мы не смогли бы отправить этих бойцов на Селему. И наконец заплатив кзабракам мы пополним ими своё войско. Каждый умный витан поразмыслив над моими доводами согласится с ними, не одного, а трёх воинов покупаем мы в Грестане! Не только война на Селеме, но и спокойствие наших границ зависит от этого! Потому призываю я вас, отцы народа, проголосовать за введение сбора с полей и стад на оплату наёмников…
***
Корхакорна хрипела, глаза её были налиты кровью, а из раскрытой пасти текла вязкая слюна. Гугур с нетерпением смотрел как один из его слуг доит связанную скотину. Крепкие ремни глубоко врезались в ноги животного. Четыре дня корхакорну кормили только корнями огневика, а поили отваром из них же. Жадные кзабраки, обходились двумя днями, но крутым штирам было плевать на скот. Когда у тебя сотни, а то и тысячи корхакорн одной можно и пожертвовать ради того что бы напиток был настоящим. Краснокожие делали кумыш, но чёрные предпочитали огненное молоко сырым.
Гугур смотрел как в кожанное ведро перестало лится молоко. Раз за разом дергали пальцы соски, но из них не лилось более ни капли. Пора. Острый обсидиан вскрыл яремную вену и кровь ярко-алой струй полилась в кожаную посудину. Сома готова. Слуги наполнили священным напитком изукрашенный кожаными апликациями толстостенный бурдюк. Нельзя что бы шальная стрела пробила вместилище святой влаги. Покуда возница возился с кожаной посудиной сам Гугур жадно припал к на треть полному ещё ведру. Пил он жадно, большими глотками. когда на донышке осталось чуть-чуть вылил остатки на землю.
- Это твоё Фий!
Отбросив ведро Гугур пошёл туда где ждала его колесница. Хрупкая и лёгкая конструкция жалобно заскрипела когда огромный штир взошёл на неё. Небольшой и худощавый возница был на две головы ниже и вполовину легче.
- Езжай.
Послушные поводьям и бичу скакуны сошли с места выезжая из лагеря. Вокруг кишели штиры, блеяли корхакорны, скрипели колёса. Вот и товарищи. Не слуги, а такие же крутяки как он сам, на колесницах. Не друзья, нет. Сотрапезники. Соратники. Соперники. Те кого надо превзойти и чьё уважение, а ещё лучше зависть надо заслужить. Позади же шумела неспокойна толпа пехоты. Гугур презирал их. Он приветствовал и колесничих и смотрел как на другом конце долины строятся к бою гиты.
Хороший сегодня день. Яра палила как всегда, но ветерок с гор приносил прохладу. Хорошо. Гугур чувствовал как огненная сома расползается из живота по телу. Ждать становилось всё труднее. Небо поменяло цвет став куда глубже и темнее, свет Яры теперь ярче, а тени резче. Тело то бросало в жар, то охватывала дрожь. а главное Гугура переполняла сила. И ярость. Хотелось сжать зубы так что бы они треснули, впиться кому-то в горло, что-то сломать, орать и смеяться. По соседству раздался хохот. Не он один причастился сомы. Когда же? Когда? Гугура охватила дикая похоть. Он хотел трахаться, драться и жрать, двигаться и сражаться. Член стоял так что поднял повязку, а мышцы буквально болели от неподвижности. Штир покачнулся на ногах. Как можно упасть? Ха, колёса теперь его копыта, а ноги корхакорн он чувствовал почти как свои. Вся колесницы теперь лишь продолжение его тела.
Кто начал первым? Кто-то справа? Или слева? Или это был сам Гугур? Какая разница. Стоило первой колеснице сдвинуться с места, как все они сорвались будто эхекатли почуявшие кровь. Вперёд! Вперёд! Гугур ревел и кричал, он пел и плевался. Глаза его были налиты кровью, а из пасти струйками текла вязкая слюна. Земля не стала ровнее и колесница подскакивала на каждом камне, но Гугура казалось что он несётся над равниной. Ряды врагов становились всё ближе, он видел их всё чётче, гиты сбились друг к другу закрываясь щитами и выстаив копья. Он видел из напуганные глаза, их открытые в криках рты. Они двигались медленно, будто застыли от страха. Гугур расхохотался. И вскинул огромный лук из ветвей гаргуты и корхакорньих рогов. Обычно даже ему было тяжело натянуть его. Обычно но не сейчас. Под покрытой липким потом чёрной кожей плавно перекатывались могучие мышцы. Колесница подпругнув на очередной кочке кажется застыла в воздухе. Гугур словил глазами цель и отпустил тетиву. Огромная стрела, побольше иного дротика, рванулась вперёд, скользнула между щитами и остановилась глубоко встряв во что-то.
Крики, стук копыт, свист стрел и бичей. В тот момент когда колесница чуть не перевернулась разворачиваясь перед вражеским строем Гугур пустил вторую стрелу прошив навылет гитский щит. Он занл что попал. Не мог не попасть! Перед глазами у него промелькнула картинка как падает на колени и харкает кровью раненный гит. Восторг!
Покуда возница отводил колесницу на второй заход воин орал похвалы сам себе. Тело его содрогалось от сладкой дрожи. Похоть битвы слаще той что вызывают женщины. Гугур открыл бурдюк и сжав его с двух сторон выдавил себе в глотку струю сомы. Хорошее начало! Хорошая битва!
*** * ***
Постоянные войны вместе с изменением социальной структуры существенно повлияли на воинов Забрии. Теперь эрлы составляли не просто главную силу, а основу войска. Хотя рядом с беспокойными соседями из Кор-Хака ополчение пастухов просто не могло отмереть, но она потеряло былую славу и заметно уступало тому что было во времена Пирров. Оно было полезно, даже незаменимо против подвижных налётчиков из Кор-Хака, но не более. Эрлы вот кто воевал теперь на суше и на море. Тяжеловооружённые воины готовые к прямой рукопашной – слава страны, страх соседей. Не раз и не два монархи пытались организовать специализированные отряды, как то лучников или легких пехотинцев, но те неизменно получались менее престижными да и менее эффективными обычных эрлов, а потому такие инициативы не переживали своего создателя. Так что в пятнадцатом веке Забрия воевала войском состоявшим из эрлов и огненных магов. Хотя последних было немного, едва ли в одну двадцатую от прочих воинов, но их влияние было весьма велико, а вклад подчас решал исход битв. Именно наличие огненных магов позволяла эрлам не обзаводится дротиками и прочим оружием метательного боя.
Имея хорошее войско состоящее из потомственных воинов Забрия просто не могла не найти ему применения, тем более что Аксос из мимолётного союзника вновь стал старым врагом. Были собраны дружины лордов и наняты дикари из Кор-Хака. Гиты не посмели даже выйти в поле против такого войска отдав центральную Селему на разграбление краснокожим. Но удачи начала войны сменились трудностями – осада Пилтипаласа была тяжёлой. Еды в разорённой стране не хватало, в лесах вокруг лагерей кишели отряды гитов, а на помощь осаждённому городу приплывали корабли привозя припасы, а главное отряды сельтов. Подлые кошки лицемерно заявляли что не вооют с Забрией, а лишь помогают союзнику, но как бы там ни было, а сражались они хорошо. Несмотря та тяжёлые потери с обеих сторон Пилтипалас устоял.
Очередная* Селемская война дала занятие буйной и честолюбивой молодёжи и обеспечила кроме дополнительных налогов и смертей большой кусок благодатной земли, приток рабов и добычи. Среди прочей были и карликовые безрогие корхакорны или как говорили гиты, авусы. Гизиты откровенно презирали эти жалкие подобия нормального скота, но вот керры, особенно самые бедные из них быстро оценили животное едящее в десять раз меньше корхакорны. Так что к концу века авусов разводили даже рядом с Пирстенндом. Правда лишь земледельцы. Скотоводы как и прежде пасли исключительно корхакорн**.
Кроме авусов среди черни распространялся также куль Фата Флоре. Пускай пироманы клеймили его как вредное и бесплодное суеверие, но это мало помогало. Как и авусов разводили те кому не хватало пастбищ завести корхакорн, так и в Богиню верили те чью мысли были об урожае и поном желудке, а не о долге, власти или законе.
* Юя честно признаётся, что лень поднимать какая по счёту.
** Кроме всего прочего корхакорна куда менее требовательна к водопою, более подвижна и не так уязвима для эхекатлей. А надо учитывать что самые влажные области в Забрии уже давным-давно распаханы и стада гизитов пасутся вдоль границы Кор-Хака.
***
Кзабракшахр воевал. Впрочем разве был хотя бы век когда он не вовевал? Воины шахин-шаха покорили мятежный Ездберек и прогнали эллинов из Кор-Хака. Год за годом ходили они походами на север разоряя Полемеи и пригоняя с севера стада гигантских корхакорн и пленников. Вещи оседали в стойбищах, вражеский непривычный к огнёвищам скот резался на пирах, а эллинов приносили в жертву или продавали файрбрингерам. Война шла удачно, если в предыдущем веке всё чаще кзабракам приходилось оборонятся, то сейчас они сами перешли в наступление. Но шахин-шахам было о чём задуматься. Века северяне признавали их власть, но века же жили без прямого управления. И сейчас они внимали приказам с юга, но лишь в делах войны, а в делах мира не обращали на них никакого внимания. Более того посланцы говорили, что ещё немного и дойдёт до прямого неповиновения. Иноферан и Холивар смотрят на Сомнеш и замышляют последовать за ним.
Кзабракшахр развивался, усложнялся, всё более превращался из союза племён во главе с полубожественными шахами в настоящее государство. А что за государство без письменности? Надо ведь вести списки дани и воинов. Без учёта и записи вся стройная система туменов, минганов и джагунов превращалась в фикцию. И выход был найден. Юдьяры, вот кто вел всю необходимую Кзабракшахру документацию. Писали они правда югзорулостом и по юдьярски. Со временем что бы не зависить полностью от хитрых четырёхруких, их письмо и язык стала учить кзабракская знать. К концу века ставке каждого из нойонов было парочку жёлтых юрт – жилище писцов юдьяр. Сооружённая же при Саошьянт-Хане громада Юдьяр-Сарая стала чем-то вроде школы для знати где старые опытные секретари не только учили молодых кзабраков премудрости письма, но и делились своим опытом. А тем кто десятилетиями слушал всё что говорили правителям и записывал все приказы было о чём поведать.
Кроме юдьяр, появились в Кзабракшахре и другие чужаки. Толи прослышав о приказе шахов, толи прост гонимые бедой прогнавшей их с родины приплыли к пустынным берегам синекожие люди. Немногого просили они – места для поселения у источников. Не нужен им был Кор-Хак и даже воду они могли пить настолько солёную какой не всяких краснокожий не побрезгует. Не собирали они молюсков и водоросли на побережье, а добывали себе пропитание в море ныряя на дно или забрасывая сети. Обильную добычу развешивали они на берегу и было её столько что хватало затем сушеной рыбы и щупалец и заплатить оброк и торговать. Те из старйшин кто прогнал чужаков позже с завистью смотрели на то как богатеют соседи на синекожих. Кзабраки прозвали их лунным народом поскольку те не переносили света Яры и днём отлёживались в своих тёмных хижинах, а делами занимались лишь после захода светила при свете лун*.
Среди первых пришельцев были не только синекожие, но случались и белые недоростки**, но предостережённые пророчеством кзабраки перебили их. Белых по завету, жёлтых ради предосторожности. Многие из лунного народа плакали и горевали над трупами. Некоторые даже умерли с горя, другие бросили побережье, но большинство осталось и смирилось. Так и жили судемоаги отсыпаясь в сырых постелях в день и выходя в море ночью.
* В Кор-Хаке жарко. Очень жарко. Тени нет, а вода в дефиците. Так что ночной способ жизни для судемоагов предпочтительнее.
** Среди рабов были не только фарфали, но и гальеги и токи, однако кзабраки на всякий случай убили / прогнали всех.
***
В пятнадцатом веке в жизнь Шатиры буквально ворвались колесницы. На первый взгляд это были нелепые двуколки, ненадёжные и подскакивающие на каждой неровности из коих буквально состоит Кор-Хак. Но такой могли бы увидеть колесницу лишь рациональные циники коими штиры не были. В глазах рогатого и копытного народа колесницы стали воплощением идеи понтов. Нестись на колеснице запряженой корхакорнами, изукрашенной ленточками и обвешанной бубенцами, под рёв рогов, под гиканье и завистливые взгляды, когда позади бегут обливаясь потом твои шестёрки. может ли быть что-то круче? Нет. А ведь колесница дорого стоит, поскольку сделать такое мало какой штир сможет – приходится заказывать колёса и оси у цвергов. А ведь гончую корхакорну еще вырастить надо и натренировать. И пускай впряжено их только две, но над оведть иметь заводных что-бы менять одуревшую от перегрева скотину, а значит надо шестёрки.
В общем колесница это не просто понты, а дорогие понты. Причём самого богатства мало – надо ведь ещё меть ездить что бы не упасть, не откусить язык от тряски, а даже умудрятся получать удовольствие от процесса. А дальше больше. Надо уметь стрелять на скаку, причём не просто пускать стрелы, а даже в кого-то попадать. А потом надо показать всем соперникам, тоже колесничим разумеется, у кого повозка круче, стрелы острее и вообще кто тут второй после Гиперсикера.
Вообще-то без поддержки старой доброй пехоты, отрядов тех же самых быстроногих грабителей колесницы малоэффективны*, но впервые за всё время существования Шатира обрела настоящую ударную силу. И не замедлила её воспользоваться. Зубастые горы не лучшее место для колесниц, а всё же их натиска хватило что бы разбить гитские войска из Телефа, Корифи и Вомоса. Отвовевав свои древние угодья штиры спустили на равнину, но повернули не к Телефу, а к Потами опустошив и разорив тот край.
Кроме колесниц колесо мало что поменяло в жизни штиров. Разве что появились массивные арбы. Строить дороги ведь коукорнорогим лень, менять же сломанные колёса дорого, потому делают они их сплошными. Грубо конечно, но зато надёжно.
* На будущее – чисто колесничие армии делать нельзя, обязательно должна быть ещё одна специализация, проще и массовее.
***
В пятнадцатом веке Сельтуссия вела две войны. Во-первых, коты решили положить край постоянным набегам цыков, что и было сделано. Зеленокожих варваров перебили всех до одного – ни в степи, ни в рощах, ни в плавнях мелких рек не было им спасения. К концу века последние из ыцыуугов погибли под копьями и стрелами сельтов. Второй же войной стала Селемская. Коты согласились помочь защитить Пилтипилас. Мало кто думал тогда что означают подобные клятвы. Когда приплыли гитские лодки что бы перевезти воинов через море те готовились к путешествию, пирам и охоте. Они ждали схваток на границе и мелких стычек, а попали на войну подобной какой никогда не вели сельты. Рассказы вернувшихся были полны ужаса, крови и огня. Огня пожаров и разящего пламени забракских магов. Вообще-то гиты просили помощи и на востоке, но это было слишком далеко для ополчение сельтов, а в западный Аксос враг не вторгался. Лишь отдельные смельчаки соблазнившись богатыми дарами ушли к предгорьям Зубастых гор и поучаствовали в сражениях со штирами.
В том же веке сельты окончательно освоили степь. Вдоль рек были разбросаны постоянные деревни с огородами морквы. Тут коты жили в сухой сезон, а во время дождей большинство жителей вместе со стадами бросало луга и окочёвывало в глубь степи. Когда же трава там начинала выгорять сельты возвращались к лучам и рощам у водоёмов. И теперь уже не древние леса, а именно степь считалась лучшим угодьем. Тем более что мегалокатлей там почти что не было. На очищенные от грязных цыков земли хлынули поселенцы.
***
В пятнадцатом веке как и в древности гиты вовевали на западе и на востоке, воевали с забраками и штирами, воевали в Аксосе и на Селеме. Обе войны были тяжёлыми и обе войны закончились поражениями. Не большими, нет. Пилтипалас устоял и не один из городов Аксоса не захвачен, но и краснокожие и чёрные отхватили по жирному куску. Страна была как раненная каукорна – может убежать разметав эхекатлей, а может эти раны начало конца.
***
У юго-восточных берегов Тэрима неспокойно. Дуют там злые ветры, пенятся воды под веслами, летят брызги от разбивающихся о борта волн. Длинные узкие корахотские пироги стаями плавают вдоль берегов перехватывая высокие южные корабли. Не раз и не два случались морские битвы, в одних побеждал искусный манёвр и меткие стрелы, в других же размер кораблей и свирепая ярость. Была великая битва у Гульих островов когда джамаши разгромили флот корахота, но было и побоище у Черного мыса когда уцелела лишь малая часть из посланных к берегам Корахота алых зубов. Но хотя в целом море оставалось за северянамИ, остановить южан они не смогли. Армия из копейщиков ши и закованных в медь даэр высадилась на побережье и довольно быстро покорила энэрегалей что в прошлом веке пошли под руку хторров. враг дошёл до древних пределов страны и остановить его можно теперь лишь на суше. Проливы между Окуми и Дапомопотом и между последним и Тэримом слишком далеки от баз корахотцев что бы они могли мешать имперцам переправлять свои войска с одного континента на другой. Берега мыса Ветров флот защитить может, а вот берега Тэрима – нет. Многочисленные команды нуждаются в воде и пище, а где их взять если всё побережье контролируют враги?
***
Цвергардум как и прежде существует себе на окраине мира, пребывая как будто во сне.