Высокие залы Айэньо сменяются зеленоватой тьмой провинции древних. Око Шикулькана светит над запретными лесами и холмами. Здесь своя история закрутилась колесом.
...Старик Ейцейрей хозяин рачительный и сердитый, умные люди зовут его «малым императором». Айэньо далеко, императорские законы медленно добираются в эти спокойные края. Благослови сердце Шагашши за эту милость! Сам-то Ейцейрей в столице бывал лишь раз, да и то в памяти предка – отцовским взором любовался пирамидами и грозными статуями. Другого-то ему и не надо.
Нет. Старик Ейцейрей вполне счастлив в своем кругу. Изредка проходят в этих краях нелюдимые даэры спешащие по своим делам. Раз в полугодие посетит деревню караван торговцев – почекатека, со своими учениками и тлакотли носильщиками. А в остальное время царит благостый мир и толстый Ейцейрей властвует здесь словно мелкий бог. Ораши правда у него крикливые да скверные нравом, ну так что ж поделать? Жизнь-то поди не сладкая гусеница к обеду. Хотя таких родственников только врагу и пожелать!
Так и текли года янтарной смолой. Насыщенные, неторопливые. Когда родительсткому предку почтенного старика велели строить дороги, тот лишь смешливым взглядом проводил гонцов.
Что еще за блажь такая, дороги? Хааши на смех!
Когда же новый гонец велел строить дороги самому Ейцерею, для верности помахав императорским крюком, старик Ейцейрей был вынужден прислушаться к подобной весьма настойчивой «просьбе». Крюк-то ведь не просто так, он означает закон и наказание императора в случае неподчинения! Но как говорят ши, - можно что-то Сделать, а можно что-то сделать. Два слова с одним значением и разными результатами.
Старик сделал. И построили дорогу, - из камней (необработанные булыжники больше человеческой головы), из дерева (изъеденные гнилью да плесенью разваливающиеся стволы), а главное со знанием дела (в иных местах, проложена был эта дорога едва ли не вертикально, устремляясь в синь неба стрелой). Однако, главное, что дорога теперь имелась. А если какой дуралей отцовскими охотничьими тропами побрезгует, так пусть сам пеняет на себя. Хороша дорога Ейцейрея, демонам снов такая пытка не снилась!
"Да и вообще? Что это за блажь такая столичная, дороги да мосты? Сквозь бурливую речушку Гневливая, издавна был проложен отцовский брод. Всего-то день пути! Зачем же напрямик путь сокращать? Экая глупость...."
Так судил многоопытный Эйцейрей, который никогда и никуда не торопился. Текли его солнечные дни и лунные ночи. Размеренно и неторопливо, словно глотки славного к'чхе.
Охотился старик, резался в игру «кульям» двигая камушки по деревянной доске, бил палками нерадивых своих орашей, подгоняя семью проклятьями да бранью. В общем, счастлив был. Однако Хааши уже готовил свой рок для старика. Жизнь-то ведь как известно, не сладкая гусеница на завтрак!
«Рок» появился утром в лице испачканных и проклинающих судьбу ши, в лице ревущих варинэлл, рыдающих тлакотлей и сломанных телег. Разбитые колеса, испачканные ткани, опрокинутые кувшины валялись здесь же. «Рок» был представлен высоким аристократом, явно главным в этой семье, крепким и знатным воином, что был покрыт грязью и синяками с ног до головы.
Много разного видал в своей жизни почтенный Ейцейрей, но от такого человека добра не жди. Опытным взглядом, маленький император сразу же приметил главные черты незнакомца: Два меча у пояса как это принято у воинских семей, затейливая прическа с красными перьями (цвета почета), а главное медный крюк на шее. Символ императорского закона. Хуже всего,- что в настоящий момент, незнакомец этот весьма живо интересовался у деревенского люда кто здесь вождь. Судя же по тону этого знатного человека, дело пахло и вовсе катастрофой.
- Здравствуй сын Божий. Доброго утра тебе и ночи, славной охоты и великих дел твоей семье! - Произнес ритуальную фразу опасный незнакомец.
Улыбка на его лице и мягкий прищур глаз мог бы пожалуй обмануть чужеземца. Да вот беда! Любой ши знает, что волчья улыбка вовсе не то чем кажется. Улыбаться любят палачи, улыбаются воины когда отправляются на смерть, император тоже иногда улыбается…говорят, что в таком случае, тот кто видит эту улыбку долго уже не живет. Оттого и бледнел несчастный Ейцейрей, оттого и запинался, оттого и потел, то и дело вытирая свой лоб дрожащей рукой.
- Д-да. Д-дорога. Хороша? Ну д-да, Шагашши не обидел. Хотя можно было бы и лучше выстроить, д-д-а вот…
- Зачем же лучше? – Аристокат холодно ухмыльнулся. – И эта хороша. Видишь, как моим старшим детям понравилось путешествие?
Грязные, покрытые синяками фигуры; фразы проклятия и пожелание мучительнейшего конца тому человеку, кто властвует в этих краях. Хорошее доказательство слов.
- Завтра вот и ты воспользуешься это прекрасной тропой. Я даже тебе свою телегу дам…из тех что сохранились. Нагрузим ее камнями щедро, и в путь! А если не сумеешь одолеть тот подъем (узкая ладонь с длинными пальцами указала в сторону «вертикального» отрезка), то придется твоим орашам собирать погребальные дрова. Ведь никто не пожелает жить в позоре. Конечно, если твоя работа сделана плохо, зачем тогда жить? Верно ведь, почтенный вождь!? Я даже окажу тебе честь, отрублю твою голову самолично. Много врагов изничтожил мой меч, смерть от такого оружия достойное дело.
Говорят, историю о дальнейших событиях и по нынешний день поют чилихаласки у костров. История эта обошла пол-страны, и имя Ейцейрея известно во многих краях. Даже на Джамаше смеются над похождениями этого почтенного волка. А уж в провинции древних, деревушку вблизь речушки Гневливой, иначе как «смерть ейцейрея-дуракея» и не зовут даже.
Поют у костра о том, как в назначенный день толкал старик телегу груженную камнем до верху. Как телега опрокидывалась раз за разом, как ломались колеса и кричащие на старика престалые ораши толкали эту телегу вместе с ним. Как в конце концов взвалили ораши эту несчастную телегу на собственные спины, и как слуга тлакотли тащил на себе задыхающегося Ейцейрея умоляющего его пощадить. Говорят, старик в конце концов выжил и даже пышность форм не растерял. Только вот дорогу ему все-таки пришлось перестроить, да и семья почтенного воина Огонунью теперь жила рядом с ним. Так что жизнь слегка омрачилась у добротного вождя. До конца жизни люто возненавидел Ейцейрей проклятое колесо и ходил старым отцовским бродом, - только вот брод этот становился все более глубоким да опасным, и глухой лес вырастал рядом с ним. Выстроили новый мост над Гневливой - ежедневно переправлялюсь по нему люди, благословляя удобную и быструю дорогу.
Говорят, в конце концов, окончательно рассорившись со своими склочными орашами, ушел почтенный старец доживать свои дни в суровой аскезе среди лесов. А некторые болтают, что просто утонул глупый Ейцейрей переправляясь через свой дикий брод. Ведь места тамошние становились все более глубокими да заброшенными, вымывала Гневливая камни из своего ложа. Не желал упрямый старик принять нового мира, вот и отомстил тот ему с изяществом хас-дагхасшд…