Окуми
Ван Ман заревел во всю мощь своих лёгких и ударил кулаком в грудь, а атлатлем об верхний щит.
- Выходите на честный бой трусливые бандерлоги! Выходите мерзкие мокрицы! Я жду вас поугерий помёт! Спуститесь сюда и я увижу какого цвета у вас кишки! Идите ко мне и я переломаю вам кости, я насажу ваши тушки на своё копьё, я сожру вас с потрохами!
Чем дальше тем больше йонг распалялся, ругательства и угрозы становились всё ярче и замысловатее, а голос все громче. Чужак подумал бы что четырёхрукий сейчас сорвёт голос, но Ван Ман был опытный воин и не делал ничего зря. Он не собирался надрываться и готов был воевать до самого вечера. Что поделать бандерлоги, эти мокрицы, эти трусы и поугерий помёт напрочь отказывались принять вызов йонгов и спустится не то что на землю, а хотя бы на высоту доступную атлатлям. Дротик четрёхрукого мог пробить трёх перепончатых насквозь, но подлые дети подлого Хелеса не собирались давать наземникам такой возможности. Не мог отступить и Ван Ман и другие йонги. Ведь тот кто уйдёт раньше других покроет себя позором и его перестанут уважать. Кроме того война с бандерлогами отличный повод показать мощь своего горла, а также искусность в складывании оскорблений.
Уже вечерело когда уставшие, но довольные собой йонги вернулись в лагерь. Каждый пошёл к своему костру где уже деловито хлопотали токи. Ван Ман одобрительно погладил своих по головам увидев две нанизанные на вертела тушки бандерлогов над огнём. Хорошие у него древолазы! Ловкие! Не зря учил! Не зря науку вбивал в тупые плоские их головешки. Пожалуй надо их наградить! Йонг махнул рукой в сторону тушки поменьше.
- Этого я дарю вам. Только череп не портьте.
Поев, сытые и довольные йонги ходили от костра к костру хвастаясь добытыми токами головами.
***
Арба шла тяжело, чуть притормаживая на каждом стыке дорожных плит. Иньимё налёг на рукоять.
- Нажмём! Нажмём!
Сказал он токам, больше по привычке, а не по необходимости. Слева шёл Тука, а справа старый Михё. Бедняга, он тяжело дышал уже сейчас, а ведь впереди ещё Имачен-Тукай.
Проклятый Имачен-Тукай. Говорят Киёскэ из младшей ветви Мокрых Хвостов, начальник над работами поклялся императору что дорога от Аэньо до Талаара будет прямой как луч Яры. Ради этого рубили тысячелетние паламнэры, строили мосты на реках где придётся хотя в тысяче шагов ниже или выше по течению русло было вдвое уже, насыпали дамбы через болота. Пот со спин тёк как дождь, кровь с разбитых рук как град, множество ши умерло надорвалось тогда, а сколько токов умерло и не счесть. Но стала на пути гряда Имачен-Тукай. Говорили тогда мудрые что надо вести путь к северу, к распадку через который шёл старый путь, но Киёскэ в гордыне своей велел идти прямо, и рубить дорого прямо через плоть гор и кости Ушкушкхаля. Взмолились к нему люди, возрыдали токи прося не совершать безумства. Но сам не свой он был и воины императора стояли по обе стороны от него. Заплакали ши, но покорились. Раз за разом дрожала земля но Киёскэ велел рыть дальше. Паламнэры падали поперёк тропы, но презрел он знаки богов. А потом рассказывают случилась буря да такая что посреди дня стало темно как ночью и явился Киёскэ сам Ушкушхаль. Никто не знает как это было, но когда разошлись тучи все видели что молодой и красивый вельможа поседел, а руки его тряслись как у старика. Отказался он от мысли прорубить ущелье в гряде и с тех пор дорога взбегает на Имаче-Тукай и спускается с него повинуясь всем изгибам. Вправо и влево пряма она, вверх и вниз как волна на море.
А другие говорят, что просто в те времена не было у ши повозок и не знали они что удобный пешеходный путь станет для их потомков проклятием. Иньимё зналд оба рассказа, но предпочитал первый. Легче проклинать гордыню Киёскэ чем сожалеть о непредусмотрительности предков. А не проклинать никого на Имечен-Тукай трудно. Многие из возильщиков не брались за заказы на этом пути, но Иньимё не таков. Он хорошо зарабатывает, его знают купцы из столицы и подгорного города, ши и даэры из тех что одеваются в богатые ткани и едят на золоте, из тех чьи дети учатся в кальмекаке*. Они говорят с ним о делах. Он уважаемый человек. Его младшенький тоже ходит в кальмекак, а не в тельпочкалли** как родители. Дитя приораша, сам Иньимё уже в летах, а рожать дело молодых. И ему нужны деньги. Потому что в кальмекаке принято делать подарки наставникам. Пускай ученики спят на голом камне, половину года постятся, а каждую третью ночь проводят в неснопениях от заката до рассвета, пускай еда самая простая, а одежды лишь кусок ткани без вышивки, но дети вельмож находят как подчеркнуть свой статус и эти выдумки дорого стоят.
- Нажмём, нажмём!
Иньимё, не говорит, шипит сквозь стиснутые зубы. Лицо его темно от прилива кров,мокрое от пота тело блестит по лучами Ярры. Имачен-Тукай всегда тяжёл, особенно если слушать свою жадность, а не опыт, но ему нужны были деньги. Он знал что перегрузился в этот раз, но не думал что настолько. А ещё Михё… ленивая скотина этот ток, что же он делает? Иньимё знал что, видел, чувствовал – Михё налегал на рукоять справа от него из-зо всех сил. Только вот почему-то именно направо заваливалась телега. Как будто ток не толкал её, а лишь делал вид что тянет. Убью скотину. Вот поднимемся и будет ему. Изобью до полусмерти… Арба шла медленно, тяжело, застревая на каждом стыке, грозя покатится назад утягивая за собой возильщиков. Особенно тяжело стало перед самой вершиной. Михё совсем сдурел и почти что бросил рукоять, так что всю тяжесть приходилось тянуть вдвоём вместо трёх. Иньомё даже ругаться в голос не мог, только молча проклинал себя за жадность, Киоскэ за гордыню, Михё за лень, сынков богачей из-за которых вынужден покупать ребёнку дорогие вещи что бы они приняли его как своего. Последние сто шагов у возильщика аж в глазах темнело от напряжения и вместо проклятий он лишь повторял про себя старое присловье возильщиков.
- Ушкушкхаль дай мне пройти до конца, а там можно и умереть. Ушкушкхаль дай мне пройти до конца, а там можно и умереть. Ушкушкхаль, дай мне…
На перевале Иньимё упал и лежал добрых два часа. Прохожие останавливались предалагали помощь, но он лишь мычал в ответ. Сперва к нему вернулось зрение, потом дыхание, после того как Тука в пятый раз принёс воды старый ши пришёл таки в себя. Он прошёл до конца. Михё умер. Иньимё простой массеулаь и у него не может быть больше двух тлакотли, а значит деньги за эту ходку уйдут на покупку второго токи. А значит ему надо будет сразу же брать новый груз и опять перегрузить арбу. Лишь бы она не сломалась. Ши прикинул время. Если всё будет хорошо, если поднажать то он успеет домой до праздника К’цой.
- Ушкушкхаль дай мне пройти до конца, а там можно и умереть.
* Кальмекак – школа для жрецов и детей знати, где обучают наукам. Полуинтернат с очень строгим режимом, реглярные посты, бдения, самоистязания и жертвоприношения своей кровью.
** Тельпочкалли – школа для простолюдинов, по факту учат там законам, обычаям, простейшим песнопениям и танцам для массовых царемоний, а главное – воинскому делу. Нравы в тельпочкалли весьма свободные, даже буйные.
*** * ***
Вэй процветала. Йонги множились, токов вообще без счёта стало, бумодавы пасутся, последние тиграны прячутся в болотах. Но именно это и стало проблемой. Йогов всё больше, а бумодавов с какого-то времени уже нет. Окрепшая Вэй легко ассимилировала и подмяла под себя соседних мятежников, а покуда йонги занимались соплеменниками токи очистили кроны сэльвы от бандерлогов. Потом довольно долго шли войны с обсевшими побережье чернокожими, но к концу века их всех съели. Ну тех кто не убежал бросив деревни.
И вот тут пришлось Йику задуматься. потому что как оказалось совсем без войны йонгам трудно. Где брать славу, почёт, красивые шрамы и пастбища для третьего сына? Ответ напрашивается сам собой – у соседа. Четырёхруким не привыкать и только жрецов Гефа такая перспектива не радовала.
***
Рамата процветала. Палмнэры были сладки, бумидоры жирны, жорэхэры нажористы, а бумадавы мясисты. Штэйвиты ловили креветок, а даэрские и шийские торговцы привозили металл и ткани. На юге храбрые раматские войска несли свет культуры и цивилизации презренным раскольникам. Мирное население радовалось воссоединению с великой страной и встречало освободителей от тирании мелких царьков цветами и вином. Одним словом жизнь удалась и под мудрым правлением очередного Хилихалати Высокая страна сделала ещё один шаг на пути мира и процветания.
Идиллию чуточку портили лишь беженцы с запада утверждавшие что йонги прогнали их с родных земель. Подумать только! Йонги! Могли бы придумать байку и получше. Но эти западники даже солгать ладно не могут. Эти бездельники, эти грязные чужаки считающие себя такими же бандерлогами как и мы. Вы представляете из милости хотела взять одного на работу, так он мне сказал что на таких харчах даже ток не протянет. Ещё и плату какую-то требовал! Ему видите ли мало места в гнезде и полной миски! А ведь я могла вместо умершего раба купить нового, а не нанимать этого лодыря. Решила помочь сородичу на свою беду.
***
Веком колеса стало четырнадцатое восьмидесятилетие для ши. Временем когда по каменным плитам имперских дорог, по массивным брусьям паламнэровым мостов, по утоптаной земле тропок застучали колеса. Переняв эту хитрость у бандерлогов ши не заимствовали бумодавов, а потому вместо тяжёлых телег катились по дорогам лёгкие арбы. Пускай ленивые перепончатые впрягают мохнатых зверюг – ши сами катили свои повозки. Ну ещё токов впрягали. Эти и арбы тянут и разгрузят если надо. Полезные.
Если раньше дороги стали костями, то с появлением колеса эти кости обросли плотью. В разы больше товаров стало двигаться из одного конца империи в другой, а вместе с товарами как-то потянулись и люди. И огромная держава ши стала не то что бы меньше, но как-то ближе к каждому. И ближе ко всем стала столица, император и его чиновники.
P.S. А война это уже Тэрим. ^-^
***
Давно уже ходят даэры по дорогам Окуми, давно уже плавают вдоль его берегов. Возят свои товары в чужие земли, возвращаются с иностранными диковинками домой. Так было всегда так будет и впредь. Но кое-что изменилось. Впервые от создания мира появились даэры для которых Кзардом не дом уже. Родина, да, но не дом. Ведь одно дело жить год, два, да пускай и десять в Аэньо или Унамакалли, а совсем другое первозить туда семью и растить детей. Непостижимо, но именно это разрешила Гальдиа своим членам на Джамапути. Вернее было бы сказать – приказала. И вот уже бегают под покрытыми рунами стенами маленькие даэры что никогда не видели над собой толщи гор. Да что там они даже самих гор не видели. Выросли среди домов Угаданьо, дыша солёным воздухом моря. Вскормлённые эйрой и амонитами они росли вместе с детьми ши и бандерлогов. Многие из старейшин тяжело вздыхали глядя на них. Это ли даэры? Это ли наши наследники наших дел и славы? Увидим.