Тысяча лет правления Т’Цхэйлахов, само небо улыбается сейчас.
Император Эньгуаньё седовлас и стар: сотней косичек переплетены его длинные волосы, кожа императора покрыта сложной вязью ритуальных шрамов. У него не хватает мизинцев на руках, не хватает зубов во рту,- жизнь императора была долгой и трудной, выбитые зубы память о двух мертвых сыновьях принявшись смерть на войне. Отрезанные мизинцы – память об ответственности.
Бесконечная череда дней. Император сражался, охотился, принимал законы в высоком дворце. Укреплял свою плоть мучительной болью. Он заслужил уважение среди Народа, теперь, пришло время обновить священную кровь Царственной Семьи. Пришло время отдать богам великую жертву, чтобы к волкам вернулась удача…
…Они готовились к этому два месяца, они прощались со своими семьями и отдавали знания своим детям, опозорившие себя поражениями тысячники и командиры не способные взять Корахот. Те, что вернулись назад без победы. Те, что отмечены роком Хааши. Те, что повели свои армии подобно стадам варинэлл на убой, уплывшие с надеждой и приплывшие с горечью на зубах. Ритуальный макуаитль был брошен под ноги. Знак смерти. Эньгуаньё возложил руки на плечи своих полководцев в знак уважения. Тысячники бились доблестно, воины заслужили право увидеть достойную смерть своих тысячников. Он дал им два месяца на то чтобы проститься с близкими и приготовиться к долгому пути. Два месяца жизни и почетное окончание трудного существования. Большой подарок в честь великой даты. Знак большого уважения к истинно воинским Домам.
Тени от пирамид, мерцание факелов и туманные звезды в вышине. Иногда слышится тихий шепот листвы, иногда плач ребенка, иногда заразительный смех. Дни сменяются днями, ночи сменяются ночами. Красные лодки уплывают на край земли, и море равнодушно накатывает на каменистое побережье. Говорят, в ясную погоду можно увидеть блеск волшебных стен Удаганьё. Впрочем, это наверное сказки, торговцы рассказывают что нужно очень долго плыть по волнам чтобы достичь удачливой гавани. И будет только море, море и снова море. Ни городов, ни островов. Только пустота Шагашши в целом мире, соль на губах и мокреть. А потом появится из небытия каменистый Джамаш, похожий издалека на большую перевернутую каноэ – и ты увидишь его сразу! И горную крепость, и великие стены покрытые замысловатыми узорами подгорного народа.
...
Плач пенных волн. Иногда море выносит на берег раковины, иногда спутанные кружева водорослей, иногда случайных рыб, а порой изуродованные трупы тех, кому не повезло в далеких сражениях. Рыбаки говорят, что в пучине обитает сам Хааши, поэтому лодки украшают изображениями духов из свиты Шикхкурлакхана. Хааши заперт в пирамиде и не имеет права выходить на землю, но море ведь это и не земля. Ши не могут проиграть разноцветным энерегалям, но Хааши властен сокрушить любого. Конечно, именно волей Хааша волки снова и снова проигрывают в морских сражениях.
...
В священную ночь император одел лучшие свои одежды – его волосы собраны в высокий хвост, на нем броня. Яркие ткани и сотни перьев, золотые украшения, блестящие камни подгорного царства. В одной руке копье, в другой щит, тиграновая шкура накинута на плечи. Так воин отправляется на бой, так боец уходит к рассвету. Так он отправляется, гордый и достойный в Ушкушкхаль.
На главной площади Айэньо собрали деревянный помост. Много бревен. Жирная пища для огня. Город удивленно притих готовясь к зрелищу невиданному со времен эрешей. Что-то будет!
Дети и их родители, ораши и приораши, большие семьи и малые, - весь город собрался здесь чтобы увидеть нечто грандиозное. Паломники шли из близлежащих деревень, тем, кому не хватило места забрались на крыши домов, на стены, и даже на мраморную плиту Кзардом-Даэрита. Да что там плита! Даже ступени великих пирамид были заполнены людьми, в тесноте сидели масеуали и жрецы; обритый наголо юный послушник делил место с прославленным воином.
Людские ряды волновались штормовым морем, но привычного гула тысячи голосов не было слышно. Шийцы умеют соблюдать тишину в положенный момент. Даже тлакотли обучены этому знанию. Иногда, речь слишком примитивна для того чтобы передать смысл.
Сейчас. Только бой барабанов и священные танцы - когда остро заточенными ножами, выгибаясь в ритуальных позах, танцующие наносят друг другу кровоточащие раны. Когда танец начинается обманчиво медленно, неторопливо, по чуть-чуть. И достигая апогея, превращается в стремительный ураган, вызывая экстаз у зрителей; у самих артистов. Удары барабанов. Тонкие напевы свирелей. Кружение тел. Брызги крови. Огонь! Ярость. Жизнь Империи переложенная на язык тела. Рассказ о бунте, и о годах мира, рассказ о славных воинских походах и рассказ о черных неудачах. Сказка о минувшем тысячелетии.
Танцующие выступают в масках – одни изображают демонов, другие людей, третьи говорящих зверей и живую природу. Вздымаются фантастические города, тиграны несут на своих спинах императоров. Бьются на смерть шийцы с Раматой, бьются на смерть с Йонгами, бьются с целым светом. Заключают перемирия и объявляют войны. Встают из тьмы бессмертные императоры: Эньваэньо Жестокий и Волк Шестилетка, Варааэсхэ-Строитель и морской ходок Эоньши.
Много лиц, много историй. Но представление подходит к своей главной части – к тому кульминационному моменту, когда выступят из царства снов жадные демоны, чтобы в честь праздника до отказа напиться страданиями людей.
Хааши Черный, и Ушкушкхаль Повелитель мертвых и Царственный Шикхкурлакхан Защитник всех живых и гордых, демон увенчанный анкулом. Одному принадлежит Восток. Другому Запад. А третий властвует Севером и Югом. Блеск священного крюка и злобные оскалы костяных масок. Демоны алкают только кровь.
Полководцы взошли на деревянный помост, следом за ними взошел сам император. Седовласый старик отживший свой век – старик, отдающий последнюю жертву своему Народу.
Лучники натянули тетиву – если кто-то опозорит себя воплями и не сумеет принять муки как полагается шийцу, быстрая стрела сохранит достоинство умирающего. Плеснули бандерложьего масла на отсыревшие дрова, поднесли факел. Неохотно загорелись дрова, серый дым пополз по земле.
- Боже, помилуй свой народ! Кровь, да спасет нас!!! – Выдохнула толпа разом.
Пламя разгорелось ярче, рванулось зверем на свободу, почуяв человеческую кровь. Тонко тренькнули луки.
На помост взошли сорок седеющих полководцев не считая императора, но луки прервали нарождающиеся крики лишь шесть раз. Остальные приняли смерть в молчании, как и полагается ши. Ни звука ни издал шийский император, ворохом ярких звезд отправившись в Ушкушкхаль.
В конце-концов, шийские демоны жестоки и беспощадны. Шийские боги принимают только боль и мучения. Два века проигрываются войны, счастье отвернулось от империи, - армии возвращаются без побед. Император отдал людям свою божественную кровь, лучшие из воинов отдали жизнь, чтобы вернуть былую Силу. Тысячу лет стоит дом Т’Цхэйлахов. Тысячу лет демоны оберегают священную семью. Хранят волчьи Земли. Теперь, когда тысячелетие подошло к концу, настало время почтить изголодавшегося Шикхкурлакхана: Пусть сгорят в костре неудачи и проклятия! Пусть молодые встретят свою новую эру не запятнав свою душу грехами отцов!
Наступает Тысячелетие Высоких пирамид. Зеленая и черная Эра завершены. Новое тысячелетие будет окрашено в цвет Синего Неба.
На рассвете, уходившие забирали с собой угольки и кусочки обгоревших костей с большого кострища. Мазали сажей лбы младенцев на счастье, прикасались к обгоревшим останкам губами отдавая поцелуй. Не уродливо спекшуюся плоть видели шийцы - они видели перед собой Чудо.
Ведь кровь императора пропитала стынущие угли. Души лучших воинов вдохнули новую силу в Волчий союз. Каждый, кто прикоснется к кострищу будет благословлен.
Пламя сожрало достойных. Опозоренные поражениями семьи снова обрели честь - ибо нет смерти почетнее, чем умереть гордо и на виду, во славу Волков. Кровь императоров стала жарче и сильней. Дом Т’Цхэйлахов вошел в новую Эру. Демоны получили свои почести, боги насытились страданиями.
...Сегодня шийцы начнут строить новые лодки – углем императорского костра натрут они паруса. Будут рубить деревья чтобы создать боевой флот Удаганье. Узкие лодки с уродливыми носами прожорливых демонов отправятся в новый поход.
- Боже, храни волчий Народ!
Прокричат вслед уходящим армиям жрецы высоких пирамид.