На осколках Элисиона
Пиратство широко распостранилось среди судемоагов распавшегося Элисиона стало настоящей традицией. За каких-то два поколения уже и не верилось что когда-то оно было другим. Большинство синекожих хотя бы раз в жизни плавали ловить удачу, многие до полудесятка раз и в каждом посёлке знали того кто пиратсвовал каждый или почти каждый год. Давным-давно не плавали в море торговцы – только ловцы и пираты. Одни охотились на тварей морских, а другие на людей. Именно селения были основным объектом нападения. Там брали добычу, славу и пленников.
Пиратсво достигло таких масштабов что всякая торговля вне союзов племён полностью прекратилась и единственным источником не местных товаров были набеги. Особый размах приобрели набеги на Корасон и Южный Осколок за необходимым для лодок деревом. А ведь надо учитывать, что жителям Авененмы приходилось проплывать мимо Северного и Южного зубцов. Пройти это расстояние без остановок было крайне сложно, а потому селения горели по пути туда и назад. Судемоаги с или Невезения нашли другой путь – их лодки повернули на юго-восток в сторону Селемы. Синекожие равно грабили что забраков что гитов.
Кроме пиратства крепко вошло в жизнь судемоагов рабовладение. Началось все с тысяч гальегов которых как добычу разделили между победителями после захвата Каштела. Затем были угнанные с Лекатана во время осады Брагансы. Во времена же пиратства каждый регион имел свой излюбленый источник живого товара. Трифорсцы промышляли главным образом на Луго. Корасонцы и осколки опустошали восточное побережье Лекатана. Судемогаи Фаримеев ходили на Суэньос. На Северном зубце каждая семья имела по паре-тройке рабов токи, а уж сюда «за желтокожими» плавали с Невезения и с Авенанмы. Рабы с Тэрима хотя и попадались, но были редкостью. Много брали в плен и самих судемоагов, но таких пленников меняли либо же они за пару лет убегали. Для тех кто может спать на плаву и прожить декаду на морской воде слишком легко освободиться. Калечить или же держать взаперти судемоага нету смысла – зачем он нужен если его в море не выпускать? Токи лучше для тяжёлой работы, гальеги для тонкой, фарфали для постели. К концу века рабы составляли уже заметную часть населения прежде чисто судемоажских островов.
Надо сказать, что не только синекожие бежали. Другое дело что представители других народов искали спасения вовсе не там. Судемоаги бросались в море, остальные же убегали вглубь суши. Больше всего гальеги которые жаждали свободы, но бывало что жестокое обращение доводило до такого даже токи и фарфалей. Последние правда вскоре вновь возвращались к судемоажьим селениям, где искали себе добрых хозяев. К концу века беглые и их потомки жили уже на всех элисионских островах.
В аливсовых лесах Осколка гальеги ловили сетями пращами радужных птичек и охотились на лонгосов. Они лепили своими ловкими пальчиками изящные кувшины и наполняли их аливсовым соком и вино получалось лучше Суэньоского.
На Южном зубце токи промышляли варинэл и лонгосов, собирали эйру и бумидоры. То же и токи с Авенанмы и Невезения. На последнем это были уже не просто отдельные более или менее многочисленные селения, а настоящий небольшой, но крепкий союз племён организованный беглецом гитов. Даже поклонялись они не столько Тумму, а больше некоей Мировой Справедливости.
На западе Фаримей вдали от моря в эйране тут и там разбросаны мелкие деревни гальегов в которых они живут так же как некогда на Суэньосе, только без письменности, культуры, законов, а также сборщиков налогов, цивитасов и трудовых повинностей.
Пуща Корасона вновь услышала голоса людей. На этот раз то были уже не мохнатыехторры, а ловкие гальеги. Они не смели подходить блеже чем на пол дня пути к морю, но и судемогаи знали что те кто уходит слишком далеко в лес – не возвращается. Правда надо сказать. что основу гальежского населения составляли старые колонисты бежавшие вглубь острова, но именно бывшие рабы и их потомки позволили заполнить равнины и холмы великого острова.
Гаргутовые леса центрального Трифорса наполнились фарфалями. Среди угнанных с Луго попадались не только низкорождённые, но и уважаемые капого и даже цивитасы. Жизнь в рабстве не для них. Они беждали в лес. Большинство умирало с голоду или возвращалось на берег отдаваясь в руки судемоагов, но были и те кто научился охотится на каукорн. Нигде на островах до того не ели фарфали столько мяса. Они росли куда крепче и сильнее обычного. Привычные к охоте и крови были они свирепыми и кровожадными. Они любили убивать и умели это делать. Трифорские фарфали стали набегать на побережье грабя, теша души свои жестокостями и угоняя в глубь острова соотечественников и гальегов. Там смелые становились охотниками, а трусы и слабаки так и оставались рабами лишь сменив хозяев.