Бежать, бросив позади оружие, отвергнуть мольбы и стоны умирающих товарищей, пытающихся уйти как можно дальше в тщетной попытке выжить, оставить позади кровь и звуки сражения, лишь бежать, ведь в этом и есть смысл жизни, которую всеми силами стараешься продлить. Гарсия рвался к спасительному берегу, а перед глазами всплывали картины, которые он будет помнить до самой смерти.
Сказать, что нападение фарфалей было неожиданным - это значило не сказать ничего. По приказу эсколлиды, войска были разделены на две части и это стало фатальным. Бешеные фарфали, о которых никто не ничего не знал до этой ночи, врывались в ряды гальегов, бешено хохоча и наводя ужас одним своим присутствием. Такой любви к убийству и поклонения гальеги до сих пор никогда не встречали. Даже дикие, не подчиняющиеся Элисиону судемоаги - и те не внушали такой безотчетный ужас, который наводили эти Паццо Сангуа, как они себя сам называли. Эсколлида Изабелла храбро билась наравне со своими войнами, но и ее настигло оружие одного из паццо, торжествующе сорвавшего с нее символы власти и высоко поднявшего их над своей головой. Гальеги дрогнули и, но, несмотря на численное превосходство альворадцев они были подавлены.
Манящий берег был уже совсем близко, когда Гарсия понял, что выдыхается. Шаг за шагом, его движения замедлялись, а мышцы пронзала неимоверная боль. Из последних сил он прокричал проклятие втянувшей его во все это эсколлиде, и ненависть дала ему два главных оружия - волю и веру в то, что когда он доберется домой, то расскажет всем о том, что ему пришлось пережить.
Раз-два-три-четыре-пять,
Паццо вас идет искать,
Кто не спрятался - того,
Он насадит на копье!
Сете, ойто, нове, дес*,
Он исследует весь лес,
Никого он не найдет,
Вступит в гули лишь помет!
Указательный палец ведущего указывал на маленькую девочку с заплетенными в косички темными волосами, которая рассмеялась вместе с остальными. Раздался строгий поставленный голос седобородого учителя, призывавшего продолжить занятия. Отдохнувшие дети нехотя расселись вокруг него, доставая кропотливо припрятанные на время перерыва отшлифованные камни, на которых им предстояло учиться писать. Угольки легко скользили по поверхности, дети старались как можно точнее соответствовать нарисованному учителем, ведь после основного обучения самым талантливых будут учить обращению с кистью и альвоной, на которую им предстоит помещать слова. А этого стоило того, ведь альвона, изготовляемая из шкур животных, была достаточно дорогой и владение таким письмом высоко ценилось среди альворадцев. Быть неграмотным же считалось среди юных гальегов позорным, ведь это приравнивало к фарфалям. Впрочем некоторые фарфали и судемоаги, чьи родители хорошо трудились на благо народа альворады, также могли получить образование, после чего считались уже полноценными членами альворадского общества. Помимо грамматики, мудрые учителя преподавали альворадцам историю, географию и математику, которая считалась одной из основных наук.
- Земля на горизонте!
Торговый флот Васки наконец-то достиг берегов Хеи. Капитан оперся на борт лодки, напряженно всматриваясь в постепенно приближающийся берег. Тот был непривычно пустынен, не было обычного шума, с которым аскаскаты ставят свои навесы для торговли с гостями, не было важных торговцев, которые чинно ходили между небольшими прилавками, не было и мелких разносчиков еды, порой весьма успешно пытающихся урвать что-нибудь из островных редкостей. Не было никого. Достигнув города, Васко понял что произошло. Немного постоял на развалинах, в которых нынче обитал лишь ветер и, приказав грузиться обратно, поплыл в столицу аскаскатов, славную Ватиилану. Там он быстро обменялся товарами с местными жителями, а затем провозгласил: "Знаю я, что тяжкие времена пришли для вашего народа, знайте вы, что если придет минута крайней нужды, то мы готовы предоставить наши лодки для того, чтобы вы смогли уплыть отсюда в безопасные места. В Альвораде вас никто не тронет".
- А зачем нам нужны нахлебники?
Луис посмотрел на задавшего этот вопрос. Все верно, достаточно зажиточный торговец, которому надо кормить пять молодых ртов и старого отца. Который не захочет просто так, без прибыли для себя делиться с кем бы то ни было пищей. Луис вздохнул - некоторые говорили, что для эсколлидо он был слишком импульсивен, порывист, но это он старался в себе исправить, хотя и не всегда получалось. Но объяснять по второму разу ему не нравилось никогда.
- Еще раз. Нашему государству нужна армия. Это сейчас судемоаги и хторры заняты войной между собой, но только представьте, что будет, когда кто-нибудь из них возьмет верх? Вы понимаете, что они могут просто придти и войти в наши дома, разрушить наши города и истребить наших детей? Вы понимаете, что Война Изабеллы нам показала, что мы сейчас не способны справиться ни с одним противником? Именно поэтому нам нужно дружить с фарфали. Или вы хотите, чтобы чей-нибудь сын или чья-нибудь дочь сложила свою голову если не на Луго, так здесь, в Альвораде, бессмысленно защищая свой дом. И я считаю, что лучше сейчас отдать часть своей еды фарфалям, чем потом кормить ею вторгнувшихся хторров или судемоагов.
Эсколлидо обвел глазами каждого из тринадцати. Все молчали. Он еще раз вздохнул, представляя, что если ему трудно это объяснить избранным в совет, то как трудно будет это понять простым людям. Но, зато, возможно он войдет в историю. Но только как кто, как гениальный дипломат, или как нарушитель традиций?