Хея
Когда домы вышли из тьмы хрусовников на светлые равнины они молили Нэроса от страха. Но вскоре привыкли и всё реже обращались к богу тьмы и смерти. А потом домы встретили аскаскатов и вновь запели гимны Нэросу. Но время шло. Охотники откочевали на запад. Привыкли к стычкам с линяловолосыми, да и стали те реже. И вновь стали забывать Нэроса. Может и зря. Потому что времена менялись и пришли аскаскаты вновь, и не было им числа и несли они странные куски кожи и умели метать дротики на двести шагов. И вышли против них домы и были разбиты. И запылали стойбища. И ночные дьяволы с керрами наедались досыта трупами домов. И тогда стали зажигать посреди ночи огни и молить Нэроса и приносить кровавые жертвы. Смелейших юношей и прекраснейших девушек не жалели создателю. Но ночь сменялась днём и солнце разгоняло тьму, а стрелы аскаскатов разили без промаха.
***
Народ копий побеждал. Там где ещё во времена дедов плодились мерзкие чёрные теперь стойбища детей Аску. Тяжёлой была та война и много храбрых воинов погибло, но как свет сильнее тьмы так и аскаскаты были сильнее домов. Но все знали за что воюют. На место погибших приходили новые воины. Много радов в саванне, много в семьях детей. Все слышали о голоде в тех местах где охотников становилось больше чем авусов. Чем воевать за угодья с родичами не лучше ли пойти на запад как говорят братья Ватиилы? Не лучше ли погибнуть в славной битве полным сил чем умереть исхудав от голода?
И аксаскаты воевали. Пробивали стрелами домов и раскалывали им черепа, распарывали животы пленным и резали детей. Только женщин не всех убивали сперва, пока мало было на западе аскаскаток. Трудно мужчине без женщин. Пускай даже это чёрная девка, но если грудь и задница есть то сойдёт. Бывало даже мерзкие полукровки рождались. Но вырасти таким не давали. Ну старые то вояки поймут ещё откуда у тебя такой сын, а вот новички только прикочевавшие с востока – нет.
Больше стала земля детей Аску. Храбрее и уверенней стали они сами. Но меньше в их песнях веселья, меньше радости. Чаще вспыхивают среди них драки и бывает что мужья бьют жён чего ранее не было никогда. Только трудно сдерживать руки тому кто привык убивать и слушать баб тому что привык брать силой.
***
Эльты пребывают в дикости.
***
Гремят над Занзарой тамтамы. Плешётся воды под вёслами, изгибаются есты упираясь в илистое дно. Песни и хлопки ладоней. То движется великое войско. То рохо идут на войну. Блестят тела воинов умащенных бегимьим жиром. Блики ходят по шрамированной коже, по бугоркам подобным чешуе шарншага. Страшен их вид, свире оскал острозубых улыбок, велики щиты обтянутые шаршажьей кожей, опасты зазубренные острия копий. Смерть принесут они дэлам. Смерть под копьями! Смерть под жертвенными ножами! Десятки, сотни плотов движется по реке ибо могуч народ рохо и мночисленен.
Но разве дэлы не дети тени? Разве не предательство их суть? Разве не трусость их натура? Не вышли они на честный бой. Прятались по хрусовникам. Из зарослей пускали дротики. Ночами резали глотки. Насылали порчу. Творили мерзкие чары. Подобны они медянке – и мелка, а кусает больно, и бьешь, а не попадаешь. Мало славы было в той войне, но велики потери. Тысячи рохо погибли, а врагов захватили едва ли сотни. Редко когда приносили в жертву десяток или более подряд. Вся сила дельты уходила в те войны, а рохо с юга хотя и присылали в Амок дары Марзуху, но воевать с дэлами не спешили.
***
Медленно собирались вокруг Этельпы земли заселённые аткавирями. И хотя обычай паломничество к Великому древу распространился почти по всем племенам, но вот к повеления Верховных Матерей они оставались глухи. Зачем слушать чужих матерей когда есть свои?
***
Во тьме живут дэлы. Дела их темны и кожа их черна, в душах мрак и даже днём густая полутьма под кронами хрусовника. В гнили палой листвы и ветвей, среди мокриц и тэдо живут они. Мрачный то народ и безрадостный. В страхе живут они и привычны к ужасу. Даже сама Великая тень не пугает их. И когда разнеслась по хрусовникам весть о созданиии Ульвэ и потянулись туда паломники мало несли они даров. Поклоняясь Нэросу пропускали мимо ушей то что велели жрецы. Жестковыий то был народ и хвостатый. Но случилось так что пришли в Ульвэ послы. Не смирение привело их но страх. Страх и нужда ибо были то гонцы с юга. И просились южане под высокую руку Ульвэ. Лишь бы пришли братья их с копьями и помогли прогнать рохо. И послала Великая тень воинов на юг. Многое было потеряно, но теперь не только в окрестностях Ульвэ были дэлы знающие кто их владыка.
***
Не только на севере Хеи лилась кровь, не только в хрусовниках дэлы убивали рохо, а рохо дэлов. Самая жестокая война шла на юго-западе где свирепые ньяронги напали на хэйшэ.
Не было предела дикости и жестокости шипастых отродий! Воистину само небо плакало от их дел, сама земля тряслась от страха! Сетусы сходили с пути армии и маронги прятались в кустарнике, ревели злобусы и свирепо хрюкали хешшмикты, радостно повизгивали амикты ибо знали что скоро будет им пища. Дьяволы хохотали на ветвях и острили когти готовясь разрывать трупы. И напилась земля кровью и по грязи волочились полные чрева хищников там где проходили ньяронги. Ужас, ужас шёл с ними и мерзкий хохот раздавался над полями сражений. Много, много битв видели боги с небес.
Но крупнейших из них было три. С первого же натиска смели ньяронги первое войско что выставили против них хэйше. Разве остановить охотников дротиками, разве преграда копья для ненавидящих? Целый день шла битва в ньярглотищах с вторым войском. И долго радовались потом микты невиданной поживе найдя труп в зарослях. Но величайшая битва случилась на стенах Стронхола. Туда собрались остатки разбитых армий, туда хэйшэ прислали лучших своих воинов. Что бы отстоять свой город. Что бы защитить свою твердыню. Что бы не предать надежду. Туда рвались ньяронги. Туда шли охотники. Туда стремились ненавидящие. Туда где враги, кровь, месть и слава. И была битва равной которой не видела Юна. И город пал. И земля содрогнулась и небо плакало от того что творилось.