На большом бамбуковом помосте, размещенном меж двух крупных ветвей, на почетном месте спиной к стволу сидела старая Уру, Старшая Мать живущих у Истока Жизни. Рядом с ней лежали подношения: стопка циновок из листьев эйры, сплетенные из эйры же корзины (это на Опушке у всех такие есть, а здесь, в Нгане, это редкие и ценные вещи), одежда из шкур цаплянок, бусы из ракушек и рыбьих позвонков, всякая снедь и шапка из листьев эйры, украшенная перьями гулей. В общем и целом, совсем не мало. Но Уру все равно хмурилась и недовольно отвешивала губу.
С другой стороны глиняного очага с тлеющими углями на Уру умоляюще глядела просительница - молодая женщина с востока по имени Тивита. Рядом с обреченно-решительным выражением лица сидела ее подруга Киэки и ободряюще придерживала за плечо. Поодаль, на другом настиле, сидели их мужья. Муж Тивиты с поникшим видом обнимал колени, а муж Киэки, отодвинувшись от него на другой конец настила, неодобрительно уставился на спину жены. Ясно же, что Тивита чем-то прогневала Великую Мать, раз никак не может забеременеть. Если так продолжится, то с Киэки перестанут разговаривать, как перестали с Тивитой. Что она с ней носится?
Старая Уру пошлепала губами, ворчливо вздохнула и взяла из рук помощницы-внучки кусочек размочаленной коры ципруса. Глаза Тивиты загорелись надеждой. Некоторое время Уру тщательно жевала кору, затем выплюнула ее и принялась заунывно гудеть в нос, закатив глаза и пуская коричневую слюну. Гудение становилось все громче, Старшая Мать начала трясти руками в такт... и вдруг замерла, раскрыв рот, как будто увидела или услышала нечто совершенно удивительное. А затем громко расхохоталась.
Судя по округлившимся глазам внучки, всегдашней свидетельницы камланий Уру, это было сильным отступлением от процедуры. А старуха продолжала хохотать, радостно и заливисто, а затем вдруг резко опустила запрокинутую голову и пронзила Тивиту взглядом.
- Глупая Тивита! Глупая, глупая! Ахахаха! - весело закричала Старшая Мать. Просительница вздрогнула, а ее подруга свела брови еще сильнее, - Глупая Тивита, с детства плела свои корзины, да! У родника, сидя в холодной грязи, да! У тебя там все простыло от холода! Хахахахаха! - Уру засмеялась еще. Тивита тем временем сидела ни жива, ни мертва - она ведь не рассказывала старухе о своем ремесле.
- Глупая, но прилежная, да! - сказала Уру, отсмеявшись, и вдруг нахлобучила на голову подаренную шапку. - Хорошо! Ты зачнешь через два по десять дней. Но останешься жить здесь. Через четыре сезона дождей я вернусь к Матери, и ты займешь мое место. А ты! - морщинистый палец указал на Киэки. - Два дня ходишь с больной рукой, а? - Теперь настала очередь Киэки округлять глаза. Про руку она упорно молчала, чтобы не волновать подругу. - Твоя рука заживет до завтра. Тогда ты отправишься в свою деревню, и всем по пути расскажешь: со старой, глупой Уру говорила Великая Мать! О, что она рассказала глупой старой Уру! Хаха! Внучка, раздуй огонь, мы будем говорить до ночи. Кстати, атаквири нужно есть больше мяса. Великая Мать сказала так!