Бороде на кораблях кататься не нравилось. Что-то страшное, демоническое было в этой качающейся палубе, огромной черной-синей-зеленой воде за бортом, блюющиих повсюду соратниках. Поначалу даже молился неумело, да народ смеялся и он бросил.
Не чувствует себя простой мужик уютно без надежной землицы под ногами, в общем. Первые дни пути обычно сидит в трюме, схватившись за крепкое-тяжелое, глаза выпучив и шепча под нос. Отвлекается, только если кто-то из соратничков совсем уж над бедным Бородой глумится - тогда орет чего-нибудь угрожающее.
Но потом осваивается потихоньку. Вылезает из трюма как ни в чем не бывало, тут же жрать и пить начинает.
- Плесните мне рому! - Кричит. - Борода теперича моряк, хо-хо!
Ну, дальше в обычном ритме. Жрать, спать, спорить с кем-нибудь, орать, искать бухло, точить топор. И так - пока не приплывем.
Вот, приплыли. О золотые купола Джулага, величественны твои разукрашенные рассветом башни, неприступны твои узорные стены и велико твое богатство!
Вылез Борода на палубу, глянул на городишко, хохотнул да сплюнул презрительно. Бросил кому-то, по соседству стоящему:
- Во, какая херня разноцветистая. Бабы, что ль, строили?
Ушел обратно в трюм, снаряжение проверять. Дело-то близилось.