Поднял за волосы бойца-северянина.
Не он, конечно же. Твой брат в стылой земле лежит, сгнил много зим назад. Похож, быть может, чем-то? Испарину со лба утёр, разглядывая остекленевшие глаза внимательно.
Не он. Не может быть.
Сунул руку в карман, пошарил там и сям. Богат на сталь, а златом беден. Ножи, метательный топорик, моток веревки. Стёр с шеи кровь, увидев символ. Татуировка, узор витиеватый, черный знак на бледной коже. Простой убийца из этой сраной шайки проклятых воров.
Махнуть рукой хотел, но увидал, что голова склонилась чуть набок, а взгляд скрестил со взглядом мертвеца.
Девку избил Борода, прощупал - ни ножей, ничего не оставил. Веревкой туго обвязал, рот затянул ремнем, и сиську плотную и мягкую пощупал, зная, что больше энтой бабе сиськи не сгодятся, коль попадет в лапы Изувера - отрядного мясника. Приятнейший человек, и выпить любит, за милую душу расскажет пару историй, сидя у костра, но коли дошло до дела - вся доброта с него слетает, словно шелуха, как листья рыжие, осенние, с порывом ледяного ветра.
И человек превращается в суровое орудие мести, корпит над извивающимся телом, кричащим, молящим о пощаде, беспрестанно, день и ночь, пока помощник подносит раскаленные инструменты, потеет и судорожно таращит глаза.
Соски он ей отрежет в первую очередь, это как пить дать. Или раскромсает пальцы на ногах. Одно Борода знал - она признается и расскажет всё, что знает, так или иначе.
А потому не преминул потискать податливое, упругое тело, пока еще не слишком поздно.
Ведь "поздно" будет скоро.
В карманах у бабенки не обнаружилось никаких указаний на бумаге, ничего, что могло бы выдать нанимателей. Обошлись словами, видимо. Теперь нужно было спихнуть бабу кому-нибудь на руки и отправиться к своим - на подмогу.
В то же время, Вьюга прислушивался к своим чувствам. Еще там, в Бескрайних землях, он иногда чувствовал присутствие духов. Слышал голоса ветров в своей голове, прислушивался к земле на равнине, и она говорила ему.
Вода шумит и плещется, от тонких песен ручейка до ураганного грохота водопадов. Дерево стонет и кряхтит, оплакивая умершее прошлое. Камень преисполнен острого холода и молчит.
Но не тогда, когда человек его касается.
Вьюга не подал виду. И знака Недомерку подать не успел. Просто отшагнул в сторону, когда тонкий дротик скользнул с потолка, метя ему в темечко, и швырнул наверх кинжал. Тот с глухим стуком врезался в плоть, и тощий, как паук, и черный, как головешка, убийца сверзился вниз, гулко ударился всем телом об каменный пол, издав предсмертный всхрип.
Из темноты тут же двинулись тени - двое, вооруженные изогнутыми ножами, обагренными кровью.
И еще один, безоружный. Темнокожий и лысый, с густой чернявой бородой, в черных одеждах - каменное безразличие на сухом, обветренном лице.
- Вы опоздали, наёмные мечи, - сказал он с южным акцентом, - это не ваша война. Принц пощадит вас и даст вам шанс уйти - с оружием в руках, с гордо поднятой головой. Но если вы ослушаетесь, вас ждёт страшная участь.
Мышь сглотнул, но не отступил. Костяшки пальцев, сжимающие рукоять меча, побелели от напряжения.
- Серебряноликий может быть милостив к тем, кто ценит его щедрость.