Зеленый, как бы защищаясь от напирающих и угрожающих старших Братьев, руки выставил и уверил, запинаясь:
- Клянусь, больше не буду!
Саид брату плечо подставил, заковылял Прокол вместе с подоспевшим новичком, Зеленый - с ними рядом, ногу подволакивая и от боли шипя - видать, тоже он пострадал за доброе дело.
Вьюга с Бородой - впереди.
Недомерок, Белый и остальные отодрали драгоценный кроваво-красный плащ со спины великана проклятого, обернули тело погибшего Доброго. Кто-то молитву короткую прочитал, кулак приложив к плите нагрудника. Кто-то просто голову склонил, на минуту сняв шапель или шлем, лицо закрывающий, подставив вспотевшее бородатое лицо соленому ветру, гуляющему со стороны пристани.
А кто-то ни сказал ничего, да и не сделал - посмотрел да и пошёл дальше ратным делом заниматься. Потому что братья гибнут, всегда гибли и будут впредь. И если над каждым убитым горевать - так никакого душевного здоровья не хватит.
Хватит, - знали остальные, надевая шлемы и пряча свои немногочисленные символы веры: бусы, четки, кресты и серпы лун обратно под одежду и доспехи, снаряжаясь, вынимая из ножен мечи и боевые косы да секиры с плеч снимая.
Хватит. Для каждого из нас уготовано место в Летописи. Мы не умираем так, как умирают они - эти безымянные марионетки. Нас будут помнить, о наших подвигах когда-нибудь расскажет остальным Мышь - или тот, кто будет после него.
Мы не умрем. Мы будем жить в бесчисленных томах и на языках братьев нашего Легиона.
Пора доказать, чего стоит жизнь одного из нас для наших врагов!
* * *
Объединились отряды. Крошечная группа Братьев подошла к последнему строению комплекса складских построек. Узкий переулок, впереди - дверь. Вход завален грудой ящиков и бочек. По приближении к ним Зеленый поднимает руку: засада!
Вьюга чует сильный, густой запах масла. И Имо. И много кто. Но не каждый догадывается.
- Стоп!
Напряглись все.
Чарует чего-то там Зеленый, шепчет зловещие словеса, руку выбрасывает вперед, и срывается с его пальцев изумрудное копье лучезарного света.
Миг - и, пронзив нагромождение бочек с маслом и ящиков с барахлом, копье исчезает за толстенной дубовой дверью. Другой - сноп огня и света вздымается ввысь, гром взрыва оглушает, щепы осколки на излете едва задевают братьев.
Стряхиваете с себя пыль и обломки. Можно идти дальше.
На звук сработавшей ловушки стягиваются силы контрабандистов недорезанных - около полусотни человек, вооруженных пиками, метательными копьями и щитами, стоят на площадке в середине просторного зала, забитого такими же ящиками и бочками, какие вы видели у расколотой от взрыва двери.
Перед строем солдат стоят пятеро долговязых мужчин-офицеров в вычурной одежде свободного покроя, вооруженных ятаганами, кинжалами и короткими луками.
Перед ними - трое убийц-в-черном, которых уже встречали Братья в мастерской Хасана ныне погибшего. Их лица сокрыты под черными масками, одежда тряпичная и, кажется, не содержит ни одного элемента доспеха. За спинами торчат трубки духовые, в руках - короткие изогнутые клинки.
Во главе - некто маленький и одетый по сравнению с остальными представителями войска противника совсем не по-военному: халат простолюдина, тюрбан, в руках ничего нет, и сами руки сложены на приветственный манер. Лицо мужчины - а это мужчина, причем преклонных лет - выражает некую помесь непреклонной гордости и одновременно тщедушного раболепия. Лицо, подернутое рябью морщин, оспинами и.. чем-то еще?
- Самджар-ага дарит вам поклон, - поклонился старик едва-едва, - и просит аудиенции с вашим главнокомандующим.