Бормотал тихонько себе под нос Майер что-то, неслышное никому, кроме его ушей. Когда ты тихо сам себе говоришь что-то, только ты сам это и слышишь - даже если одними губами произносишь. Майер слышал свой внутренний голос, слышал, как просит у кого-то прощения, но не понимал сам, у кого. У себя? У Хэмиша? У парнишки, которому он почти хладнокровно пулю в живот пустил из крупняка своего, которым даже если ударить - уже, наверное, смертельно?
Взгляд невидящий на руку перевёл свою, сжимающую крепко пистолет. Дышал тяжело, ртом воздух в легкие вгоняя-выгоняя резко, толчками. Рванул вдруг свободной рукой ручку дверную, выкатился наружу, и вытошнило Джоша прямо в пыль.
Коленями-локтями воткнулся в землю, голову склонил лохматую, и в нос ударил терпкий запах кислятины. И до сих пор пистолет Майер не выпустил из рук. Слеза обиды и тоски сбежала подло по щеке, незваная, одна-одинешенька, стёр её Джош сразу тыльной стороной ладони, будто бы стыдясь, носом шмыгнул, выпрямился, продолжая на коленях стоять, и уставился вдаль, размышляя о том - без цели и смысла особого - когда их догонят ополченцы Остин-Рока или рейнджеры НХРАФ, а когда догонят - кого убьют первым, а кого заставят смотреть, а потом закопают в песок по шею и оставят выкрикивающего угрозы и проклятья еще живого мертвеца на съедение живности Пустошей.
- Лучше бы я вообще не выбирался из своей лаборатории.. - тихонько произнес Майер, наконец разжав свои пальцы. Ткнулся стволом пистолет в песок, тюкнулся боком, сверкнул надписью "Дрэгон Армс Колониал" и рублеными цифрами калибра на кожухе затвора. А Майер, как завороженный, принялся неспешно собирать ладонью освободившейся руки песочек и засыпать пистолет сверху горочкой невзрачной.
Чтобы больше никому не пришлось из него стрелять, пускай даже случайно, и убивать неповинных людей.