Спокойный уверенный тон был весьма кстати. Это помогло Мэгг справиться с эмоциями. Секунду назад она была готова послать все, вместе с картой, отговорками о морали, и от души поохотиться на участников засады. Стремление высоким не назовешь, но казалось, осуществив его, боль уйдет, вернется равновесие и уверенность. Смертельная опасность стать жертвой не пугала, ясно было одно, пока жива, они не узнают покоя. Никакие доводы не удержат... кроме одного. Если отомстит ценой своей жизни, то Руфус останется сиротой, как и она когда-то. Это главное, что действительно имеет смысл. Снова, целуя, прижать его, услышать звонкий смех и восторженные рассказы взахлеб, как они с Джинни играют в слова. Быть рядом и, каждый день укладывая, наблюдать, как свет от Кретея меняет рисунок на пижамке. А месть, будет иметь гораздо большее значение, если они просто будут жить.
Что поделать, сталкеры вспоминают слова Командора о единстве только перед лицом смерти. Такова их натура, пока нет явной опасности, нет и особых угрызений. Они не считают смену жизни одиночек на сильное братство, чем-то достойным внимания. Во всяком случае, не важнее сиюминутного хабара. Вот и доят их по одному, по два. Командор говорил, в этом их уязвимость. Он не хотел грубой власти и насилия, всего лишь взаимопомощи и организации. Откровенно, Мэгг не верила, что сталкеры видят все именно так, но, слыша последние слова Гейджа, поняла как ошибалась. И совсем не важно, своя это идея или подпривитая извне, главное есть единомышленники. Да и сам факт, такой помощи, пусть даже небескорыстной, не оставит равнодушным ни одного сталкера, каждый может оказаться в шкуре Кремня.
Мэгг посмотрела на Гейджа по-другому:
- Давай тогда поспешим, Джексон, по дороге к джипу решу.