Крестьяне, подгоняемые окриками Гэйлона, побросав импровизированное оружие, бросились тушить огонь. Дождей уже несколько дней не было, так что то, что успели поджечь, полыхало как факелы. Прятавшиеся в доме старейшины женщины и дети тоже не стояли без дела, а там, после окрика, наконец-то остановившего корабль Греттира, не занятые погоней солдаты, тоже отправились помогать селянам, благо воды для тушения было сколько угодно. Раненых было немного, отсутствие брони пагубным образом сказывалось на выживаемости, как нападающих, так и защитников. Зато солдаты Дианы, что шумною гурьбою пронеслись по берегу и не останавливаясь обежали деревню, не получили ни царапины. Подавляющее численное преимущество сыграло им на руку, правда догнать после того как бандиты побежали, они смогли только двоих. Первый умер, а вот второго, который получил стрелу в ногу, они пинками пригнали на площадь перед домом старосты, разоружив, но даже не удосужившись связать.
– Эй, эй! Спокойней, вы же цивилизованные люди! – Греттир зашумел и замахал руками на сжимающееся вокруг бандита кольцо недовольных селян. Впрочем, сам капитан с размаху влепил бандиту ногой под дых и ткнул того мордой в землю. Махнул рукой ближайшему солдату.
– Перевяжи его, пока падлюка не сдох, он нам еще пригодится. Ну чего встали!? Помогайте, остолопы! – Единственное чем был недоволен капитан, это тем, что сам он до боя так и не добрался, но повторный пинок по ребрам пытающемуся под шумок уползти пленнику, вернул его в здравое расположение духа.
– Сэр рыцарь, простите, что не узнаю ваш герб, что здесь происходит? Где Йоррит? Вы здесь давно? Это ваша деревня? – Греттир сходу засыпал Гэйлана вопросами, проигнорировав практически все правила приличия.
Когда Ричард обнажил рану, то понял что ему, правда, очень повезло. Бандитский болт, ко всему прочему, оказался без оперения, так что никаких кусков оперения в ране не осталось, но вот что касалось наконечника... промыть стоило. Однако, паладинка не стала этим заниматься, и вероятно потому, что не разбиралась в ранениях. По крайней мере, поначалу на её прикосновения рана лишь отзывалась усиливающимися болевыми ощущениями. Зато потом, когда закованная в латы девушка нашипела на оруженосца, тот почувствовал что область вокруг раны потеплела, затем вся боль ушла, оставив вместо себя покалывание и мурашки. Из раны выплеснулось чуть кровавой пены вынесшей всю грязь и сукровица. Когда паладин убрала руки, на месте сквозного ранения осталась лишь полоска белесой кожи. Все лечение заняло не больше десяти секунд.