Врата Балдура были крупным городом, настолько, что дома его жителей уже давно не умещались за его обветшалыми, покрытыми плесенью от постоянной сырости, но зато высокими и все еще прочными стенами. Жить за городом не страшились, армия была сильна и способна противостоять любым угрозам, которые посмелели бы бросить вызов древнему и могучему городу, даже вне его укреплений. Однако, до прямых столкновений в такое переменчивое время, дело доходило настолько редко, что армия давно переквалифицировалась в городскую стражу, хватающую воришек по подворотням и отвечающую ударами черенков алебард на глупые вопросы. Впрочем, городу хватало и иных проблем, и если бы стоявшие во главе люди не заботились о том, что происходит в окрестностях, город бы давно стерли в труху многочисленные, подтачивающие благополучие, словно черви древесину, неприятности. Ведь без поддержки деревень и безопасности торговых путей, не мог существовать ни один город, даже портовый.
Места в городе не хватило и не только ремесленникам. В километре от внешних стен, на одном из высоких холмов, расположился обширный и величественный храмовый комплекс, посвященный Торму*. Стены храма, хотя и не могли соперничать с городскими по толщине и высоте, зато были отполированы и сложены так, что между камней невозможно было просунуть лезвия кинжала, а те, кто был готов встать на их защиту, не уступали городским защитникам ни в храбрости, ни в умении.
***
По каким-то неведомым причинам, предательство в пользу тех, кто являл собой вершину справедливости и доброты, считалось не предательством, а становлением на путь исправления и праведности, благодаря чему, Ричард и был жив, а не валялся подобно остальным соратникам под стенами Хлутвара**. Раскинувшийся перед ним просторный дворик, устланный ровным слоем песка, был шумным и многолюдным. Вовсю звенела сталь тренировочных клинков, выкованных учениками храмовых кузнецов. Стучали палки о щиты, звучали отрывистые оклики сержантов, муштрующих несколько десятков молодых солдат. Для Ричарда это было все не в новинку, однако был он тут не за этим. Джер Ричмонд, под чью ответственность оставили Виддика, зачем-то захотел его видеть, и еще не знающий своей незавидной участи Рич, нашел инструктора в дальнем конце двора, возле вытоптанной площадки, в окружении лучших, или, точнее, богатейших отпрысков высшего света города, частью удостоенных рыцарского звания, а частью только планирующих оказать себе эту честь. Джер преподавал им искусство фехтования, благородное занятие в котором было свое очарование и строгий этикет. Конечно, многие из приемов могли спасти их знатока и в настоящем бою, но время когда рыцари и паладины возглавляли войска, давно закончилось, теперь все погрязало в интригах и заговорах. Вот в них-то, и в бесконечных дуэлях, оно и было нужно. Джер, кстати говоря, на стереотипного фехтовальщика не походил, он обладал внушительным пузом и узкими на его фоне плечами, телосложения, в целом, похожего на бутылку. Однако это словно помогало ему держать баланс, и перемещался он с нехарактерной для такой комплекции грацией и скоростью. Пару недель назад, Ричарду пришлось сразиться с ним в не-смертельной дуэли. Фехтовальщику очень захотелось поглазеть, на что был способен пленник, получилось примерно поровну, и никто не остался разочарованным. После этого, повелось что «предатель» не будет позорить его перед учениками, а он, в свою очередь, не будет вставлять храмовому гостю палки в колеса.
– Утро доброе, заморский гость, – Джер хмыкнул и уселся на бывшую теперь мишенью, потрескавшуюся дубовую бочку, – У меня для тебя есть две новость, плохая… и очень плохая. Но начну все равно с хорошей.
Разодетые в специальные фехтовальные костюмы, будущие лорды и рыцари, заметив, что их инструктор отвлекся, прекратили занятия и прислушались, обмениваясь лишь перешёптываниями и смешками, касающимися, конечно Ричарда, который был фигурой не самой популярной. Для данных особ голубой крови, он так и вовсе находился где-то на уровне между конюхом и поваром, и даже ореол таинственности и загадочности уже не слишком помогал.
– Итак, завтра ты перестаешь мозолить мне глаза и съезжаешь из храма, тебя выпроваживают. Однако, они же храмовники, не могут тебя просто так отпустить, так что, хм… – Джер кашлянул в кулак, чтобы прочистить горло, и наигранно возвышенным голосом продолжил, – на тебя теперь возложена священная миссия, каковую ты должен в точности выполнить. С данного момента, ты официально являешься временным, назначенным оруженосцем Дианы Де Лиль, – Инструктор вытащил из-за пазухи закрытый печатью свиток и передал его Ричарду, который краем глаза заметил, что один из дворянских сыновей как-то резко дернулся, и, багровея, двинулся вперед, однако парень стоящий рядом его остановил,
– Спокойно Стен, тебе какое дело?
– Мне какое дело!? Да они…! Да я… да что за… да он же…!
Джер, впрочем, никакого внимания на выходки своих учеников не обратил. Печать была поставлена настоятелем, и письмо было написано его же рукой, так что и обсуждать приказы свыше инструктор не собирался. Поднявшись с бочки, он махнул новоиспеченному оруженосцу, и направился в сторону проходящей вдоль двора галерее. Практиканты, было, двинули следом, но вовремя одумались, оставшись обсуждать шокирующую новость и перемывать кости Ричарда далеко позади. С галереи открывался неплохой вид на город и окрестности, однако Джер пришел сюда отнюдь не любоваться красотами.
– Ну а теперь плохие новости. Во-первых, как ты сам это понимаешь, если с леди что-то случится, виноват будешь ты. Образно выражаясь, твою подмоченную репутацию и вовсе утопят в крови, церковь мстительна и у неё длинные руки, просто так от них не сбежишь. Во-вторых, еще ни один её оруженосец не вернулся живым, удивительно, не так ли? Поэтому-то настоятель и не согласился отправлять никого из благородных, он и так едва усмирил безутешных родичей погибших, а благородные сироты что-то заканчиваются, хе-хе. Да, теперь ты можешь носить оружие в храме. Твоего, к сожалению, уже не найти, так что придется делиться нашим. В оружейке хватает всякого, потом пройдемся – выберешь что нужно. Насчет коня тоже решим. Я если честно сам не в курсе того, зачем все это, лучше потом сам поговоришь с отцом Симеоном, он знает больше моего и поедет с вами. Все, вроде ничего не забыл. Ах, да, вон те упыри, – он ткнул пальцев в сторону так и не перешедших к занятиям горе фехтовальщиков, все еще машущих руками и ругающихся словами которые благородным знать вообще не положено, – тебя теперь с говном съедят, из зависти. Хотя, я-бы сказал, что завидовать тут нечему…
***
Не все можно было решить армией, далеко не все. С огромным количеством скрытых проблем, приходилось разбираться тем, кого бог наделил силой и способностями находить и карать зло, где-бы оно ни находилось, и под какой-бы личиной оно ни скрывалось. Отец Симеон был одним из тех немногих, на чьи молитвы Торм всегда отвечал, даруя частичку силы и зная, что она не пропадет даром, поэтому и спрос с него был больше, да и работы всегда хватало. Храм держится на вере, вера держится на прихожанах. Молитвы и проповеди это одно, а совсем другое, когда человек несущий на щите знак перчатки, прямо избавляет свою паству от проблем присущих опасному, наполненному магией миру. Часто работа была опасной, часто неблагодарной, но кто-то должен был её делать. Паладины были редкостью и не поспевали за всем, разбираясь с наиболее опасными проявлениями, несущими угрозу самому храму и вере. С некромантами-самоучками, чернокнижниками, древними проклятьями, болезнями и даже простыми бандитами, которых финансировали все те же многочисленные культы, приходилось разбираться жрецам и храмовым воинам. Впрочем, чаще всего приходилось работать вместе, решать все проблемы в одиночку было невозможно.
Леди Диана Де Лиль и отец Симеон стояли в кабинете настоятеля Саймона Гловера, который только недавно закончил разговор с высокопоставленным гостем. Обсуждали они наверняка цены на пшеницу, возможность взять заем, может даже возможность поддержки храма, в общем, абсолютно светские дела, без которых, храм, к сожалению, существовать не мог. Однако теперь очередь дошла и до них. Саймон был давно уже немолод, однако бодр и силен духом, его волосы давно уже поседели, но пышная, обрамляющая лицо борода, зашевелившаяся, когда он улыбнулся, все-еще была темно-серой.
– Приветствую вас, брат и сестра мои. Я призвал вас к себе не просто так. От сэра Йоррита нет вестей уже больше месяца. Он уехал в сторону подножья облачных гор с важной миссией полтора месяца назад, добрался до одного из крайних поселений, отправил весть и… с тех пор о нем ничего не слышно. – Саймон вздохнул и покачал головой, – Йоррит опытный воин, вряд ли он мог просто так погибнуть, однако оставаться в неведенье мы больше не можем, вы должны будете отправиться вслед за ним и узнать причину пропажи паладина и найти его, или кого-то из его отряда.
Слова настоятеля не несли в себе чего-то необычного, и Симеон и Диана знали пропавшего паладина в лицо, даже не смотря на то, что он был в постоянных разъездах и в храме никогда надолго не задерживался. Человек действия, так сказать. Однако цель его поездки была им неизвестна, поэтому настоятель не стал дожидаться вопросов и продолжил.
– Места там неприветливые, вокруг гор на полсотни миль есть лишь несколько деревушек с такими же неприветливыми людьми. Однако и они нуждаются в поддержке и внимании. Незадолго до того как Йоррит выдвинулся в путь, мы получили информацию о том что в один из постоялых дворов на тракте проходящем мимо гор, пришел израненный и измазанный в грязи человек, рассказывающий в горячке всякий бред. Однако даже из его бессвязных речей было понятно, что что-то в тех местах произошло, а поразившее их поветрие могло распространиться и дальше. Паладин выехал почти сразу, а из его весточки мы поняли, что дело не в чуме или проклятье, а в действии какого-то культа. Йоррит писал про разграбленную деревню и собирался двинуться дальше, чтобы выяснить причины и устранить угрозу. С тех пор нет вестей ни от него, ни от живущих там людей. Я надеюсь на лучшее, однако, даже если все идет по плану, Йорриту наверняка пригодится помощь. Мы и так слишком затянули с этим, так что вы должны выезжать как можно скорее.