долго бродил Аши по серой равнине к западу от белых песков Дей-Сиа, наблюдая за землёй и небом. Мёртвый камень под стопами старика, день ото дня всё сильнее оживающее небо над его головой.
В этом затхлом краю, куда не добирается дыхание Эриаш, нет ни движенья воздуха, ни шёпота песка, ни молчания лозы, но небо медленно расцветает оранжевым светом каждый восход из-за мелкого пепла, что витает в воздухе после каждого слова старого вулкана, оплетённого лозой Ашхара.
И каждый день свет солнца всё тусклее. Не в силах дотянуться до терпеливо меряющего камень шагами Аши, молодой Эриаш вот уже пять веков раскалённой плетью сгоняет пепельные тучи на запад, чёрной гарью заслоняя солнце. Его труд кропотлив и тяжек, терпенье его на пределе, но он знает, что стоит ему лишь раз ошибиться и заточённая между смольными перьями туч сила молний никогда не проснётся, и так легко обманувший его старик уйдёт на запад, куда нет пути ни дикому свисту злого ветра, ни чёрному покрывалу пепла. Он помнит своё поражение, он медленно копит силы, в куполе неба как в огромном котле он варит свой шторм. Он терпит. Он ждёт.
Аши идёт не торопясь. Не оглядываясь, не поднимая взгляд. Старик уже был на таком предствлении. В каждой роли он видел его со сцены, как зритель из зала, из тени кулис. Уже темнеет, скоро из тугих барабанов бескрайней каменной пустоши прогремят первые такты музыки древней, как мир.
Чернильная тьма заливает камень - ни проблеска солнца не видно сквозь чёрный океан туч. Несколько долгих мгновений тянется тугая, вязкая тишина прежде чем небо надвое рассекает ослепительно-белый разряд и в тот же миг раскат грома сотрясает монолитную сцену.
Мир под покрывалом пепельных облаков содрогается как палуба судна в шторм, но представление только началось - разбуженные шорохом туч, молнии прорывают их эфемерную плоть, устремляясь вниз к серой каменной тверди, замыкая небо и землю.
Вспышки молний освещают старое лицо Аши, грохот грома растворяет в себе его смех. Руки старика воздеты высоко вверх, он аплодирует режиссёру и его труппе. Молнии мириадом белых злых лезвий прошивают его плоть и всё вокруг - от моря до пустыни - тонет в свечении электрических дуг.
Белый шторм длится несколько лет, пока не рассеялись тучи, пеплом осев на белый песок, в который молнии превратили камень. Вот солнце встаёт над вершинами дюн и огромный пустынный зверь плывёт свозить песчаные волны. Его чёрная, отполированная абразивным песком чешуя, ловит солнечный свет. На гребне его согбенный дряхлый старик. Зверь несёт его на восток.