Шевелится кость, застрявшая в ране, проталкивая густыми толчками боль во все стороны. Сантиметра три глубины есть. И сразу – словно вспышка в голове – воспоминания о том, как она там появилась.
Мгновение между взрывами гранат злополучных. Тело офицера, сорванное с места ударной волной, с развороченной грудной клеткой, пробитой в нескольких местах осколками насквозь, с оторванной рукой, улетает куда-то в сторону. Тычок в ребра тяжелый, выдавливающий воздух из легких. Это его кость, вырванная из живого тела, разогнанная до скорости хорошего снаряда взрывом гранаты. И не дошла до легких и сердца она только потому, что уперлась в твое собственное ребро краем. И наверняка оставила на нем трещину, потому что болит, ссука, при каждом вдохе.
Пробежался взглядом по мертвецам. Немного их, человек восемь. Хотя, кто знает, сколько их скрывается там, дальше, в темноте леса ночного. Вон тот, вроде, росточком схож будет, и форма на нем ничего выглядит.
Рубашка например. Серо-зеленая, почти впору, может только в плечах слишком натянута будет – джи-ай, что ее носил, щуплый оказался. И с дыркой на груди и на спине, в районе сердца. Что в рубашке, что в солдате. С кровавыми разводами соответственных размеров с обеих сторон. Рукав левый чуть надорван, пуговиц пары штук не хватает. А в остальном нормальная рубашка, модная для этих мест.
С ботинками меньше повезло. Единственный парень, что размахом стопы подошел, сам без ботинок оказался.
Карманы почти у всех пустые оказались. Лишь у кого-то на дне набедренного кармана пачка сигаретная нашлась. Новенькая, нераспечатанная еще, в бело-красных цветах какой-то местной марки вроде Хуй Ли. Двадцать сигарет говняного местного табака с фильтром. Почти даже не мятая.
Покрытый мохом холм земляной меж корней дерева обнаружился по соседству. Но стоило только коснуться его, как сказал холмик тихо так "Крак!" и провалился внутрь себя в черноту. А чернота через мгновение хлынула наружу, словно маленький вулкан с тихим шелестом, лишь в свете костра разбившись на отдельные черные тельца в полпальца длиной, матово поблескивающие графитовыми спинами. Муравьи. Много. И штук пять даже успели за руку цапнуть мощными жвалами, прежде чем ты отпрыгнул подальше.
Еще чья-то рубашка на полосы легко разошлась, и можно возвращаться к костру, настраивая себя морально, что кусок кости в ребрах – это просто как заноза. А из пятерки фильтров сигаретных нормальная затычка для раны выйдет. Главное – сознание не потерять.
И ты не теряешь его, хотя в какой-то момент это кажется отличной заменой обезболивающему, потому что крик боли, рвущийся с губ, сил сдерживать уже нет. А где-то вдалеке тебе вторит чей-то одинокий громкий вопль, словно блядское эхо.
Хорошо еще, что гостей не видно пока что. Но это со стороны леса окружающего, потому что за полыхающим в центре поляны оранжевым пламенем костра высотой метра два тяжело что-то разглядеть – слепит знатно. Или это от боли в глазах темновато?