Хлопнула пуля в спину звонко. Перекувыркнулся Слэш через мешки с песком, гнездо пулеметное окружавшие, упал на кучу гильз горячих стреляных, лежит ни жив ни мертв, чувствуя, как растекается по штанам форменным влага. То ли умер уже и кровью истекает, то ли обоссался даже для себя неожиданно.
Пулеметный расчет - два коренастых гнома, один стрелок, второй заряжающий - даже не оглянулись, занятые по самое немогу. Гуки прут из леса, и разогретый до красноты "хэви баррел" - единственное, что их сейчас держит на подступах к окопам. Один гном приник к прицельной рамке, хуячит очередями длинными, второй вскрывает короба с лентами, подтаскивает патроны и каждые две-три сотни выстрелов вытаскивает из грязного ведра с водой сменный ствол, одним движением меняет его на станке, и опускает второй, горячий, в ведро, выпуская облачка вонючего пара. Работают короче.
- Хуле разлегся? - незло проорал заряжающий, пинком отодвигая мелкого гоблина с дороги. Смэшер аж съежился в ожидании дикой боли из простреленной спины. А нихуя, не больно. Пощупал спину, штаны - все цело, но мокро. Реально что ли обоссался? Рюкзак перетянул вперед, флягу дырявую обнаружил.
- Ссууууукаааа... - выдох облегченный. Такой только в учебке бывает, наверное, когда после ночи на посту поссать разрешают. Пуля в почке - это конечно хуево, но обоссаться на третьем году службы под обстрелом - это тоже пиздец тот еще был бы. Встал, отряхнулся, подполз к пулемету ближе.
- Можно? - лапу к гашетке протянул.
- На-а-а-а-а-а-а-аху-у-у-у-й-по-о-о-о-о-ше-е-е-е-ел! - орет перекошенная гномья рожа в такт отдаче. Вроде тоже незло так, просто занят сильно мужик.