Честно говоря, герцог уже собирался отпустить несчастного трясущегося идиота с миром, не предполагая, что у того может хватить духу так нагло врать ему в лицо.
Но тут подключился доктор Эддингтон, и Херроу запел как птичка… право, зря он сделал это.
Фон Баккендорф закипел, пышные усы его встали дыбом, лицо начало приобретать пунцовый оттенок, а котелок, который он так и не удосужился снять в помещении, кажется, даже начал подпрыгивать на бритом черепе, словно крышка на чайнике.
- Что?!...- заверещал он, как коршун накидываясь на работника морга -… Врать?! Мне?! Ничтожество! Мародёр! Убьёт?! Сказал, что убьёт тебя?
В минуты волнения герцог уже не в силах был контролировать своё произношение, а потому все крики шли с густым германским акцентом. Не собираясь сдерживать свой гнев и ярость, немец начал неистово охаживать вороватого служащего хлыстом… по спине, по ногам-рукам, по заднице, куда попало..
- Не сметь прикрываться, вор! Висельник! Уничтожу! Сгною! Я затолкаю тебя в такую дыру, откуда этот вонючий подвал покажется раем небесным… Руки вниз!
С каждым отрывистым словом, на непривычного к такому обращению Херроу, обрушивался новый хлёсткий удар.
- Говори! Полицейский, который помог тебе! Имя! Молчать! Плут! Мерзавец!
Выбившись из сил, герцог застыл с воздетой рукой, тяжело дыша… Сделав глубокий вдох, он медленно развернулся к остальным, и, оправив пальто, выпалил:
- Soldaten! Отделайте этого негодяя как следует!
Фыркнув, он скривил лицо, и отошёл подальше от Херроу, не желая более находится с ним рядом.
Конечно, он заметил, что Огден нашёл под столом какую-то штучку, но пока пребывал в слишком взвинченном состоянии, чтобы уделить этому хоть какое-то внимание.