Нарракот, наблюдая за побежденной противницей, постепенно восстанавливал дыхание. Приводил в норму часто стучавшее сердце, успокаивал взбугренные ощущением схватки мышцы. Мистический щит, в котором к тому моменту отпала надобность, растворился в горячем воздухе. К тому моменту, когда Сильфи обратилась к нему, перед ней уже стоял прежний боевой брат. Спокойный, уверенный, несокрушимый как скала.
Однако во взгляде его единственного глаза, направленного на Сильфи, уже не было прежней невозмутимости. В серо-стальном омуте плескались до боли знакомые бандитке чертики. Возбуждение, желание, похоть... вот каким огнем горел устремленный на нее взгляд. Сильфи буквально всей кожей ощущала, как он скользит по ее ладному телу, задерживаясь на соблазнительных округлостях.
А публика, меж тем, явно ждала большего... и сейчас, видя потенциальную фаворитку просящей о пощаде, ждала видеть ее униженной. Растоптанной. Сурово поплатившейся за свою дерзость. Казалось, что через скандировавших зрителей с воином говорят его внутренние демоны, которых неосторожная воительница разбудила своей немудреной уловкой. Но результат оказался неожиданным даже для него самого. Закончив осмотр, воин смерил взглядом протянутую ему руку. Кривая, ехидная ухмылка расколола каменную плиту его лица. Слегка покачав головой, он произносит:
- Не совсем...
Чтобы в следующий момент резко перехватить предложенную руку чуть повыше запястья и с силой дернуть девушку на себя, заключая в крепкие объятия и впиваясь в губы жадным поцелуем... На секунды отрываясь от горячей плоти опешившей было девушки, он успевает шептать ей , не переставая жадно терзать губами ее лицо и тело...
Но что же это... потрепыхавшись несколько секунд, девушка обмякает в руках воина и повисает безвольной куклой, закрывая глаза и опуская руки. Еще несколько секунд Нарракот продолжает ласки, не понимая, что произошло с его любовницей, но затем останавливается, и аккуратно ложит ее на землю. Окидывает взглядом притихший в изумлении зал.
- Обморок.
Мрачно бросает он, словно камень, и единственный глаз наливается кровью и яростью. Он похож сейчас на ребенка, у которого несправедливо отобрали любимую игрушку. И кажется, виновным в этом он считает весь зал. Хорошо поставленным голосом он чеканит слова, одно за другим.
- Я. Не. Намерен. Е**ть. Труп.
Развернувшись в сторону выхода, Железный Монах с достоинством удаляется на выход под аккомпанемент замершего в тишине зала. Сегодня ему не удалось исполнить свой обет и вылечить раны побежденного. Но он знал - Железный Отец доволен своим воином. Сегодня он устоял перед искушением и пошел по пути Железных Рук, встав на сторону заведомо слабейшего. И это чувство укрепившейся веры, непрошибаемой уверенности в правоте своих действий, что разливалось в груди Нарракота, было лучшим тому доказательством.