Огонька у Гатуу не нашлось. Когда всё приготовления наконец закончились, и уже вылилась последняя капля керосинового масла, а в руках остались только пустые бочонки, то пришлось поджигать по-старинке – огнивом. Рихтер несколько раз чиркнул кремнем по кресалу над грудой древесины, обильно сдобренной маслом, и высек сноп искр. Зажглось масло, и заплясали на обломках органа языки огня. И всё дальше, дальше – росло пламя, шипел снег и трещали щепки, будто пробудился из долгой спячки древний зверь, заурчал, гриву алую разметав по полу. Зажглась дорожка, пропитанная маслом, и огненный хвост неспешно поплыл по белым просторам к кучке тесно прижавшихся домов на площади. Добрался до распростёртых дверей одного из домов. Бросился на стены, на крышу. Умчался в чёрную глубь дверного проёма. И повалил оттуда дым.
Через несколько минут дом уже горел. Из выбитых окон тянулись длинные оранжевые пальцы. Клубы сизого дыма коптили и без того серое небо. А жадный огонь уже перекинулся на соседние хибары. И полз всё дальше, дальше, опьянённый свободой, ветром и холодом, пытался что-то доказать наступающей зиме. Вот он уже пляшет на крыше кузницы.
Всё здесь сгорит – ясно, как Божий день. Бросая взгляд на тесные дома, чьи стены вросли друг в друга, и на сильный ветер, приходит ясное осознание того, что огонь пожрёт всё человеческое. То, до чего дотянется, он поглотит сам. А то, до чего ему далеко, ветром. Он разнесёт пламя по округе.
Посмотрев немного, ушли с задымленной площади по тихой улице в сторону трактира. Где-то в церкви эхом гремит хохот Гатуу, но теперь и его не слышно. Ветер закручивает клубы дыма и рассеивает вокруг. То ли снег, то ли пепел, падает на плечи. При другой погоде всё бы здесь потонуло в едком, вонючем дыму. Повезло?
Вот и постоялый двор. Прошли на задний двор к стойлам. Отсюда пожара не видно – только воздух слабо пахнет чем-то, – но зверьё всё чувствует. Неспокойно встречаю вас кони, но рука хозяина быстро их успокаивает.
Вещи собраны, а дела сделаны – пора дальше.
Забрав свои пожитки из комнат, они покинули трактир, в котором уже никто и никогда не сможет опрокинуть кружечку другую или провести холодную ночь. Сгорит, как и всё здесь, этот домина, и ничего, кроме чёрного выжженного пятна после себя не оставит.
Навьючили коней, взобрались в сёдла и выехали из городка. Медленно проехали вдоль улицы и покинули пределы мёртвого посёлка. Оглядываясь назад, можно было увидеть и, если внимательно прислушаться, то даже услышать, как позади, хрустя деревом, буйствовал огонь. Его яркие языки уже плясали на одной из крыш дальней лачуги.
Поехали туда, куда указал Рихтер – по едва видимой тропе, что тянулась вдоль речки и вела в сосновый лес. Не обратно, к Грачину, а еще дальше вглубь этого края.
Белеют лесные вершины вдалеке. Рихтер что-то вспоминает, глядя на шумящий лес. Приходится остановить коней.
Недолго Валь всматривался в зимний пейзаж, пытаясь вспомнить маршрут. Вновь захрустел снег под копытами лошадей. Припорошенная снегом тропа привела к самому лесу. Подвела к шершавым, высоким стволам сосен, чьи бело-зелёные верхушки терялись где-то вверху. И затянула вглубь.
__________________________________
Смеркалось. Ожили и зашевелились тени, и трели неизвестных птиц загуляли по верхним ярусам леса. Ехали долго, нудно, и уже порядком устали. Но Рихтер по-прежнему уверен, что ещё далеко. Только сейчас предполагать стал, что к сумеркам они должны уже прибыть на место. А может, и к самой ночи. Дороги здесь непроходимы. Много присыпанных снегом корней, бугров, ям. Зазевавшись, легко можно вывихнуть ступню или даже сломать ногу. Поэтому, продвинувшись вглубь лесной чащи, пришлось слезть с коей и вести их под узду, а самому идти пешком. Слишком опасно было на таких дорогах ехать верхом. Скоро стемнеет, а там и вовсе землю не разглядеть.
Только к ночи они добрались к логову ведьмы. Когда на лес опустился мрак, а сквозь щели в массивных кронах было видно захватывающее небо северного полушария. Мерцали созвездия и неведомые дали. Но только здесь, на земле, этого всего не было, а опасная дорога быстро отучила смотреть в облака - здесь было темно и мрачно. Ни красоты звёзд, ничего такого. Лишь шорохи и крики ночных зверей.
Продираясь сквозь чащу, глаза внезапно увидели где-то вдалеке лесной глуши слабый огонёк. Чью-то хижину в лесу.
Долго шли к ней, прежде чем подобрались настолько, что можно было разглядеть старую хибару. Двухэтажное здание по типу тех, что были в деревушке. Маленькие окна, приоткрытые двери, и мягкий золотой свет мерцает за ними.
Привязали коней к дереву и обошли дом вокруг. Как выяснилось, двери только одни. Есть ли там кто? Неясно. Не уверен так же Рихтер, что это Тот-Самый-Дом.