Рихтер.
О том, что может происходить с лунным камнем ночью, ты слышал не раз и даже не два, но ум привык смотреть на вещи трезво, с точки зрения логики, поэтому многие истории – просто не слушал, настолько сказочными они были. Много ерунды можно придумать о столь крохотной вещи, как лунный камень. Поверья не выкинешь из головы людей, насколько бы нелепыми они не казались. Но кое-что из услышанного оказалось правдой. На самом деле так до конца и не ясно, на что же способна лазурь, заточенная в камне. Пожалуй, это не та вещь, которую может изучить человек методом анализов и экспериментов, наблюдений и расчетов. Тут – удачи случай, везения. И Синдоры внимание. Не раз ты сталкивался с вещами, объяснить которые не в состоянии даже Мыслитель, но никогда раньше не думал, что можешь носить у себя на шее подобную загадку. Никогда не ощущал необычного. Никогда не видел в ней нового. Но оно было, где-то там, внутри, глубоко в холоде скованно. Оно просто есть – эта каменная тайна, – и не по силам она тебе. Глубока. Сильна. И опасна. Потому и жжет кожу вокруг шеи.
Кольнуло во втором ухе. Голова тяжела – пеплом дышишь, который из рассыпавшихся гончих по ветру плывет, прямо в легкие попадая. Острая боль в висках пробивается, в затылке и зубах. Пульсирует неприятно, морщить лоб заставляет, и руки ко лбу прикладывать, невидимую энергию разгоняя. Ты заигрался. Задумался. Распалил огонь слишком ярко и теперь не можешь справиться с ним. Текут мысли. Течет струйка крови из правого уха. Шестерых сжег. Седьмой наполовину в прах рассыпался.
Мотыльки. О них задумался, больную голову ладонью подперев. Сумеречные бабочки – их финальная стадия размножения. Жуков этих. Тинеинов. Так учёные мужи разновидность молей кличут. Вы – Мыслью одарённые, – зовётё так тех, кто человеческую душу по ворсинкам обдирает и за счет этого растет. Сейчас наблюдаешь тоже самое. Кружатся в воздухе рои. Обычные бабочки, вечером порхающие около масляных ламп и очагов. Оставишь окно незакрытым и мигом налетят, в потолок и стены биться начнут в поисках выхода. Они – безобидны. Но то, что оставляют после себя черно, ужасно и мерзко.
Печет ожерелье, мерцает луна на небе. Густав разбивает чью-то голову о каменные плиты кованым сапогом. Площадь видишь с высоты птичьего полёта. Видишь крыши домов приземлённых. Черны они, темны, никого там не осталось. Уединённо стоит безлюдное заведение Геста. Нет хозяина, нет гостей… Пригляделся к плоской земле. Видно мелькающие тени Лишенных-Души. Бродят улицами, к стенам домов припадая. И скрываются, ловко и проворно. К вам не идут. Идет к вам лишь то, что в часовне спало долгую ночь…
Моргаешь. Стоит над тобой Кроц с занесённым топором. Не видишь больше глазами Луны. Зато видишь пустые глаза приятеля.
Густав.
Поглотила. Не смог справится, а может – и вовсе не хотел?... Яро орудуешь руками, в клочья разрывая живое. Приятно. Дикое, первобытное удовольствие получаешь от убийства. В нём все выпитые тобою чарки, все перетраханные тобою девки, вся жизнь мелькает на острие клинка. Тебе это нравится. И Ей это нравится. Улыбнулся даже, ногой череп хрупкий в землю впечатывая. Окружает тебя горстка трупов и бабочек, что роятся над ними будто дым у кострища. Отмахиваешься от них, глазами Рихтера ищешь. Нет его… Нигде нет. Сидит лишь странный человек на том месте, где должен был товарищ находиться. Задумчив незнакомец. Хмурит голову, подрагивает, словно от холода. В редких конвульсиях руки дергаются. Видишь его темное лицо: глаза-дыры изъеденные, серую кожу, обтягивающую атрофированные мышцы, космы лохматые. Урод мертвый, убивший твоего друга. Это он сделал… Прикончи его, Густав. Убей! Ради меня. Ради Нас. Киваешь сам себе, с чужими мыслями соглашаясь. Топор в руке вертишь. Подонок… СУКА!