Это уже переставало походить на что-либо известное и понятное Игорю. Когда в них стреляли, он ещё мог руководствоваться инстинктами выживания, когда убили самого сурового - ещё мог чувствовать страх и отчаяние, хоть и сильно притуплённые контузией.
Сейчас Игорь просто смотрел на протяжении нескольких долгих секунд на то, как хлещут вокруг пули, как задевает одна из них Адама, как бегство окончательно теряет всякий смысл. Ведь если попали в одного, а через несколько секунд и в другого, то в третьего попадут вообще без всяческих проблем: ещё никому не удавалось обогнать пулю.
"Да это даже не сон, не бред и не безумие" - подумал привыкший проникать в суть слов переводчик. "Я не могу подобрать всему этому сколь бы то ни было чёткое определение".
Вот это и вызвало самый настоящий ужас. Не близость смерти, а её тотальное безразличие к стоящим перед ней.
Это абсолютный конец. Умереть, будучи настигнутым неведомыми стрелками в ночном парке, куда попал с амнезией и ещё тремя такими же как ты сам.
Игорь бухнулся на колени, сам не понимая, что делает. Выставил руки перед собой, не вверх до горы задрал, не за голову заложил, а просто перед собой, ну может ладонями на уровне лба. Ладони-то трясутся.
И на ум всё равно ничего не идёт.