Какое-то мгновенье, продлившееся в затуманенном разуме на несколько десятков секунд, Спартак стоял истуканом, застыв в неудобной позе. Он тщательно прислушивался к своему телу и молил какого-то бога, или даже всех богов вместе взятых, чтобы эта тишина была обычной задержкой сердца между двумя ударами. И вот, свершилось! Что-то сквозь грудную клетку натужно ткнулось в ладонь, а потом еще, и еще. Бьется, родимое! Никуда не делось! И даже нелепо усмехнуться успел Стукалов своим глупым мыслям о том, что он мог бы стоять здесь живехонький, но без сердца. Как вдруг прояснился его взгляд, и сфокусировался на до боли знакомом предмете, предательски смотрящем через дуло прямо на него.
Половину слов Адама приходящий в себя Спартак пропустил мимо ушей, а оставшуюся часть едва ли разобрал. Какого хрена вообще происходит?
- Ты совсем ебанулся, что ли? По-твоему я похож на того, кто всё знает?! - грубо ответил писателю Стукалов, и задрал тонкий свитер повыше, чтоб незнакомцу виднее было, - Рубец видишь? Не было его вчера еще! А теперь - есть. И у тебя такой же, спорим?
Не дожидаясь ответа, Спартак через пару секунд опустил свитер, затем застегнул ветровку и нахлобучил на мокрую голову капюшон.