Голова не то, чтобы болела... она категорически отказывалась соображать. Любая мысль, превосходящая по сложности базовые команды организму типа "встать, повернуться, почесать голову" вызывала физическое отвращение и приступы тошноты. Кастусь не мог вспомнить, сколько времени он уже провел в таком состоянии. Яркие и живые воспоминания о семье, работе, жизни в какой-то неуловимый момент начинали блекнуть и уходили в темноту. Темнота заканчивалась здесь, на этой лестничной клетке, со щелчком захлопнувшейся двери.
Было немного страшно, но еще больше - досадно. Никогда еще он не терял ощущение жизни, не было "засасывающей рутины", цикличной схемы "работа-дом-работа". Если бы был Кастусь начитанный, вспомнил бы сейчас слово "автопилот", но суть мыслей, выраженных в простых и понятных образах, оставалась той же.
...
- Да, давай вниз, - Кастусь аккуратно взял девушку под руку, и, пытаясь вытряхнуть оцепенение, основательно поселившееся в голове, принялся негромко озвучивать все, что приходит на ум. Беларуский акцент, едва слышный раньше в коротких фразах, сейчас все ярче звучал на покатых согласных и особенно мягких "г". - Коньки-то мы всегда отбросить успеем, а пока еще потопчем эту земельку. Чай, не с попойки мы тут оказались, значит пришли зачем-то. Вон, и камушки у нас есть, на "совсем худо", и...
Он покосился на пистолет в руке девушки, но ничего не добавил, повесил в воздухе незаконченную фразу и принялся внимательно изучать ступеньки, по которым они неторопливо спускались.