Нелегко изменить собственную природу. Многие говорят - невозможно. Ах, если б так! Тогда не терзался бы Кем, не мучился, выбирая. Сделал бы сразу так, как по небесному порядку заведено. Ан нет, свернул с прямого пути... да от себя не уйдёшь. Хочется, конечно, ещё пожить, но в новую судьбу не очень-то поверил Кем. А во что не веришь, того и не желаешь.
Как только высказал телохранитель своё желание, глас с небес ему ответил: "Да будет так!". Он успел ещё увидеть вскинутые удивлённо брови Ямико, её губы двигались, но слова заглушил рёв толпы. По взявшимся невесть откуда широким пандусам многоликая и многоголосая аудитория шумно выплеснулась на Арену. Рокотал что-то могучий голос, а белые булыжники Арены, как успел заметить Кем, превратились в ломившиеся от яств и напитков столы. Переход от церемоний к пиршеству был таким внезапным, что, казалось, стоило моргнуть - и не заметишь его. Вот телохранитель уже и сам за столом - не на подушке и не на стуле непривычном, а полулежит, неловко себя чувствуя, на роскошном ложе. За огромным круглым столом - пёстрая толпа. Весёлый толстяк Бахус самолично подливает герою из бездонной амфоры крепкий напиток, подмигивая и приговаривая что-то разухабистое, смешное и мудрое. Одноглазый воин напротив смотрит на Кема испытующе, как сам ван не смотрел, поднимает неспешно золочёный рог и возглашает за героя первый тост. Мускулистый здоровяк Тор хлопает его по плечу, едва это самое плечо не отрывая. За Ямико ухаживает какой-то тонкий да звонкий юнец с крылышками, та смеётся, и даже густой слой косметики не может скрыть её разрумянившиеся щёки.
Позже, как Кем ни старался, не мог он вспомнить подробностей того пира - всё распадалось на такие вот фрагменты, сценки - но зато они-то запали в память воина глубоко и крепко, как видения из детства - яркие, красочные, безмятежные, полные праздника и радости. Помнил, как он спорил о природе чести и долга с каким-то суроволицым бородачом, помнил, как прекраснолицая гейша учила его танцевать местные танцы, помнил, как он целовался с Изидой - но последовательность этих событий и даже хотя бы примерная продолжительность всего пиршества позже стали загадкой для него. Может, пир длился всего час, а, может, и целый год... С богами ни в чём нельзя быть уверенным. Вынес же из всего этого Кем впечатление огромного чуда, сказочной жизни, в которую сам бы не поверил - жизни богов - и Арена была лишь крохотной частью этой жизни. Представьте, что некто живёт тысячи и тысячи лет и не устаёт, не теряет огня, не стареет ни телом, ни - главное - душой. Представьте, каким исполинским должен быть дух, не гнущийся под свинцовым бременем Времени - и тогда, возможно, вы подойдёте к пониманию того, кто такие боги... но мы с вами можем лишь представить, а Кем - видел воочию. Пережил. Испытал. Понял - кровожадность их - только малая грань, капелька крови на полной чаше. Ибо мир без состязаний, без крови и без страданий был бы пресным, ненастоящим, приторным. Просто смертным не по силам подняться над собственным страданием и болью, чтобы увидеть это. А те, кому воистину по силам - становятся богами.
Как волшебный сон, миновало пиршество с богами. Оказались они с Ямико неподалёку от летней усадьбы вана Нороко. Вовремя доставил девушку Кем - стало быть, живот резать не надо ему. Удивительные перемены произошли с Ямико - будто повзрослела она на год или два, а то и более. Кем не осознавал ещё, что и сам изменился. Со временем только понял. Принял их Нороко, и брачный союз подтвердил. Только шептались потом, слуги, что, мол, крови на простынях после первой брачной ночи не было. Однако сам ван претензий не выдвигал - напротив, забыл о прочих своих наложницах, только Ямико видеть хотел. Приблизил к себе и её брата, и Кема - словно под чары попал, шептались. А через год с небольшим умер старец - своей смертью. Прямо в постели с молодой женой. Ямико это, впрочем, не смутило. Тут-то клан Ями в силу и вошёл - с наследниками у старца было туго. Все или внебрачные, или слабоумные, или ещё с каким изъяном оказались. А у Ямико сын как раз родился. Перешёптывались, правда, что он скорей на телохранителя похож, чем на покойного вана, но Ямир сплетням быстро конец положил. Если вам интересно, правда эти слухи или ложь - спросите Кема, если посмеете.
Только он не скажет, Белый Кем, прозванный "Стена, подобная лепесткам вишни". Именно так, с благоговейными длиннотами. Всё дело в том, что после пира с богами обнаружил в себе воин странные свойства. Рука словно мыслью стала - так легко и плавно оружие держит да оборачивает. Да и простой кулачный удар выходит как дубинкой - чего раньше за ним определённо не замечалось. Большинство противников казались теперь Кему медленными и неповоротливыми. Со временем, с ростом славы клана Ями, росла и его собственная слава, ибо желающих убрать выскочек было немало. И убийц подсылали, и засады устраивали, и отравить пробовали. Однако всегда на месте был Белый Кем - это уж не объяснить воинским искусством только, это надо удачу иметь как у двадцати йокадзун вместе взятых. Особенно прославился Кем после того, как во дворце императора, куда его с Ямико заманили враги, дабы застать безоружным, разбросал он целую свору вооружённых убийц и как ни в чём не бывало привёл госпожу на утреннюю чайную церемонию в императорском саду. После этого все твёрдо уверились, что боги на стороне клана Ями. Многое ещё можно было бы рассказать, но завершим мы историю Кема и Ямико на том, что дожили они до глубокой старости, увидав не только внуков своих, но и правнуков. Да и до сих пор неясно - живы они или нет, поскольку нет их могил на земле. Пропали они в море во время внезапно налетевшей бури, словно богами посланной. Может, до сих пор живы, просто наскучила им жизнь в родном краю да по небесным установлениям, и решили они испробовать иной путь. Путь богов.