Но разгневанную эльфийку было не остановить - она то ли совсем ничего не слышала, то ли не желала слышать. А удары были очень хлёсткие и болезненные. Поскольку воевать с девушкой Лоренс не хотел, а оставаться на месте под градом ударов - не мог, Алый Бродяга выбрал единственный оставшийся вариант - бегство. Впрочем, бегать голышом по ночному лесу, увёртываясь от обозлённой эльфийки - это приключение не из тех, о которых будут слагаться песни. Лоренс, во всяком случае, никогда и никому в жизни бы этого не рассказал. И Нэройе, впрочем, тоже - когда под утро наконец остыла и они поодиночке кое-как добрались до Ровно - Лоренс найдя коня, а эльфийка - пешком. Но, увы, у дела оказался свидетель даже помимо единорожихи...
...
Онакуэль Зайбацу, лучший королевский стрелок и лесничий, умел ждать. Не просто воображал о себе, что умеет - нет, действительно умел. Ибо если шестидесятилетний эльф просто считает себя лучшим в своём занятии, то шестисотлетний - зачастую таковым и является. Не всегда, конечно, но в данном случае так и было.
Ему поручили это деликатное дело не случайно - на кону была не более и не менее как полномасштабная лесная война. "Гостившую" у короля эльфов единорожку - на деле ценную заложницу - не то похитили, не то она сама сбежала. Тёмное было дело, и не один день Онакуэль шёл по следам и пробовал в нём разобраться. Когда беглянка выбежала к парочке, эльф колебался - стрелять или нет? Это вражьи агенты или случайные прохожие? В конце концов рэйнджер всё же решил выстрелить - в сбежавшую. Ранить её, замедлить, не дать быстро уйти. Иначе она снова разорвёт дистанцию между ними - и придётся следы нюхать да помёт искать...
Выстрел всполошил парочку, и Онакуэль решил выждать - он был не сторонником скоропалительных действий. Эти двое любовников выглядели опасными, убивать же случайных прохожих эльф не хотел. Хотя к эльфийке этой испытывал лёгкую брезгливость - надо же, так беззастенчиво с людём-то... Но это её дело, Онакуэль давно уже не рвался учить молодёжь жить - это обычно проходит годков после ста пятидесяти. Он просто ждал.
Ждал и вспоминал молодость, как они с братом-полукровкой Мишимой отвоёвывали у отца Камин. Камином называлось их фамильное имение, дварфовский замок, давным-давно занятый эльфами - прозванный так за причудливую форму зданий. Что касается войны с отцом - то это, увы не такая и редкость среди эльфов. Наследникам, видите ли, надоедает ждать пока папаша помрёт - вот и случаются казусы.
Так или иначе, было что вспомнить. Когда же эльфийка бросилась его искать, Онакуэль вовсе не обеспокоился. Он успел изучить это место и знал его теперь не хуже собственного отражения в зеркале. Умело избегнув попыток Нэройе выявить его, стрелок был вознаграждён последовавшей сценой. Сначала напрягся - когда эльфийка схватилась за копьё, он наложил стрелу на тетиву и готов был пронзить её сердце прежде чем она нанесёт вред единорогу. Мог бы и не успеть, хотя был совсем недалеко... но пронесло. Эльф решил не стрелять - опыт долгой жизни подсказывал ему, что вначале в таких случаях убивают любовника. А увидев, как Нэройе держит копьё, и вовсе успокоился. Отлично, она хочет их только избить. Когда же участники сцены бросились врассыпную - единорожка в одну сторону, мужчина-людь - в другую, Нэройе - за мужчиной - Онакуэль Зайбацу неспешно последовал за своей целью. Теперь она от него не уйдёт. Но сначала он подобрал стрелу, оставшуюся у костра. Трагедий и семейных ссор - миллионы, они на каждом шагу. А хороших стрел, как он знал из опыта - ещё поискать надо... особенно с его привередливостью - пока сам не сделаешь, таких как надо не достанешь.
Онакуэль успешно завершил свою миссию и вернул беглянку. А потом отправился к своей любовнице в Ровно - Нашиве Люмбаго. И, конечно, рассказал ей всю эту историю. Нашива была дамой светской и довольно злой - она быстро поняла о ком речь, и скоро всё Ровно досконально знало историю неудавшегося романа Нэройе и Алого Бродяги.
Боги хотели даже устроить им бой между собою - пусть мол сведут счёты на Арене. Но оба отказались. Категорически. Лоренс заявил, что избивать дам - ниже его достоинства, что бы сии дамы себе не позволяли. А Нэройе злобно зашипела, но сказала "Пусть кто другой прикончит этого хуманса, а не я". Таков был грустный, но ожидаемый конец этого весьма короткого романа - ещё более короткого, чем это обычно бывает в историях любви меж эльфами и людьми...