- Я затеял сию мерзость, внучек, - глазом не моргнув, отвечает Торгрим. Ну и яйца у старого мудилы! Не дрогнул голос ну ни на ноготь - такой же, как с клиентами о погоде беседует! - Потому что таки надо ж кому-то что-то делать, коли ты, олух, ни обычаев не уважаешь, ни старших, понимаешь, не слушаешь. Возомнил о себе. Трахал бы свою гойскую блядь на стороне - ещё ладно. Поворчал бы дед и махнул бы рукой. Так ты ж, баран-хуеносец, жениться удумал! Сколько раз я твердил - она после первых родов помрёт. Посмотри на эти бёдра! Да туда хуй не пролезет нормальный, не то что головастое дитё! Да ещё и родите урода-ублюдка, ага. Преемника тебе в ремесле. К тому ж эта шикса старухой уже будет годков через пятдесят, а ты только в силу войдёшь. Говорил же такое в глаза тебе? Говорил. Слушал ты? Нет же, фыркнул, плюнул, дверью хлопнул. Деда на хуй послал, щенок...
По всему видно, всего ждал Ральф, но не такой такой отповеди. Может, извинений ждал? Или чего? Хуманска-то за него спряталась, а глазья огненноволосого молодого Мастера всё шире и шире открывались, губы щерились, зубья белые и ровные обнажая. Наконец Рунный Мастер шагнул вперёд и врезал деду по зубам, от души. Ох врезал... Нарата технику оценила - прям в унисон все мышцы на теле молодом сыграли мелодию кросса в челюсть. Аж хряснуло. За кроссом последовал апперкот с левой и два свинга, и каждый раз голова Торгрима дёргалась, как груша для занятий кулачным боем.
Торгрим не защищался. Совсем. За топор не хватался. Рук не поднимал для защиты. Стоял как стоял, подбоченившись. Отступил только на полшага после четвёртого удара. Выплюнул зуб, поморщился, глядя в упор на Ральфа насмешливо.
- Шлабенько что-то, внушек. Не заматерел ты ещё со мной на кулаках-то. Или блядь свою гойскую не любишь совсем. Слабенько. Кабы я тебя не жалел, двинул бы разик-другой вот так вот - от души - тебе не невесту, а каменную усыпальницу надо было б заказывать. Что ты фырчишь, что ты зверем смотришь? Сколько раз говорил тебе и примером своим показывал - настоящий дварф сперва поторгуется, а потом уж, ежели ничего другое не помогает, силу в ход пускает. Нет, нахватался от иноземных пидорасов обычая - чуть что, сразу по мордасам. Позор на мою бороду великий...
Скальной твёрдости дед явно перехватил инициативу, потому что Ральф как-то сник немного, и лёд его голоса дал таки трещину, когда он отозвался сквозь сжатые зубы.
- Во первых, деда, прекрати называть Анарет поносными словами. После того, что ты с ней... учинил - тебе каждое словцо сильно аукнется, я обещаю.
- Замётано, - невозмутимо ответствовал трактирщик, хотя ответа от него внучек вроде как и не ждал. Отошёл к стойке, достал что-то. Оружие, думаете? Нет, плащ дорожный. - На, прикрой свою шиксу, раз уж она тут. А то оба голые стоите в публичном, мля, месте.
Разговор вроде как начал входить в конструктивное русло и Нарата, не спеша отхлёбывая сидру, смотрела на этот театр с немалым интересом. Ральф молча накинул плащ на свою человечиху и открыл было рот уже, но тут со стороны чёрного хода донёсся пьяный голос.
- Так мы будем сиськи рубить или как?! Я там уже ждать-то заебался, где вы все по...
В помещение ввалился поддатый Фигли с топором дровосека - тот самый, что жаловался на откушенные полбороды. Полсекунды он оценивал ситуацию, потом произнёс:
- Твою ж ма...
Закончить он не успел. Ральф сделал короткий жест рукой в перчатке, и что-то стремительное вырвалось из-под щепы и досок, оставшихся от двери. Как снаряд катапульты, с низким жужжанием пронеслось оно через немалый зал трактира и ударило Фигли в грудь снизу вверх, отбросив его к стене и припечатав к ней, как таракана припечатывает тапок. Хрустнула, проминаясь, грудная клетка, и на пол упал уже труп. А Ральф поднял вверх правую руку, и короткий метательный молот - массивный, солидный, серебристый, с рукоятью длиною не более двух ладоней, послушно в эту руку прыгнул, выдернувшись из любителя резать сиськи.
В глазах Ральфа, где до сих пор было просто бешенство, стояло теперь кровавое смертоубийство берсерка. Если уж дварфа довели до такого состояния, то всё, гасите свет. Не остановится, хоть ему руки-ноги пообрубайте, разнесёт вокруг всё. Хороший был трактир, приятно было посидеть.
Опытный Торгрим, мгновенно распознав душевное состояние внучка, командным страшным голосом проорал:
- Воздух, в укрытие! - и сам, не мешкая и не строя из себя более неколебимую скалу, сноровисто прыгнул за стойку, прикрывая бок топором. Команда эта с несомненностью выдавала в нём ветерана войн с эльфами, ибо именно так орут при налёте эльфийских грифонов, когда они пикируют сверху, чтобы сбросить смертоносный свой алхимический арсенал.
Молодые дварфы, с эльфами вряд ли воевавшие, тем не менее противостоять командной мощи не могли - словно ноги им подсекло, и они попадали под столы ничком, зажимая уши. Сейчас начнётся.