Вызванная чарами монетка перекочевала в руку Лантира и там растаяла: такая простенькая магия не держалась слишком долго или прочно, чтобы сохранить целостность в чужих руках. Вельмот немного подумал, потом хмыкнул и, схватившись за протянутую руку, поднялся на ноги. Магией счистил с плаща комки земли, налипшие на ткань корешки и одного любопытного червяка; залихвастки поправив свою вычурную шляпу.
– Ладно, идём тогда. – Согласился он, улыбнувшись, затем порылся в кошельке и бросил слегка разочарованному пропажей Лантиру настоящую монетку взамен растаявшей. – Попортим Тагилу пищеварение, а то разъестся на дармовой еде, в доспех влезать перестанет.
И хорошо что Лантир не преуспел в своей дружелюбной дипломатии раньше, поскольку если бы вдруг Вельмот услышал, что он решил податься к очарователю в ученики, блеф Дилледа был бы расколот прямо на месте одним, очень негодующим чародеем. Если к некромагии аасимар испытывал некоторую врожденную чистоплюйскую брезгливость, но не отрицал её полезности, школу очарования он ненавидел как мало что в мире, о чем пару раз за многие дни привалов и путешествий не мог не упомянуть.
Теперь же, когда Вельмот зашёл наконец-то в комнату, он увидел лишь барда, демонстрирующего руку с рунами, но, к счастью, не услышал предшествующего этому вступления.
– Ага, уже дошли до главного. Быстро вы, даже без обеда. – Только и откомментировал он, садясь как можно дальше от старика и внимательно следя за ним. Есть Вельмот не собирался.