Ранее утро в Верхнем Фолкресте. Очень интересное время. Город в эти часы не узнать. Нет привычной суеты, толкотни и криков… даже пахнет все совсем иначе.
Обеспеченным горожанам нет никакой надобности вставать с петухами, да и их разбалованная прислуга в это время лишь нехотя продирает глаза, поднимаясь с тёплых постелей.
На улице можно встретить лишь загулявших еще со вчера пьянчуг, губернаторских курьеров, да страдающих бессонницей стариков.
Зябко кутаясь в плащи, и зевая, вы вышли из дверей совершенно еще пустого «Нентира», и направились в сторону Рыцарских Ворот, где вас должен был ожидать ваш новый наниматель.
Да, тот парень, Пукки…
Предложенное им дельце было совсем не сложным, на первый взгляд. Сопроводить его, и его фургон, в целости и сохранности, до вольного поселения Медвежьи Болота, откуда сам Пукки, похоже, был родом.
Обещал он вам за это, ни много ни мало, 500 золотых монет. Но только по приезду. Аванс давать Пукки отказался, сославшись на то, что почти все свободные средства ушли на закупку товара, а оставшихся едва хватило на телегу и мула.
Вспомнив угрозы скряги Тельдортана, и сопоставив бренчащие в ваших кошелях монеты, с обещанными пятью сотнями, вы дали согласие, и ударили по рукам.
Пукки очень обрадовался, хлопнул в ладоши, и тут же сообщил, что выход намечен уже на завтра, на раннее утро. Заказав вам по кружке, и попросив не засиживаться, он удалился.
…Прошлепав по мостовой, вы беспрепятственно пересекли Пятиарочный Мост, стражники, обязанные взимать пошлину с проходящих, даже не удосужились высунуть из караулки носы. Прошли мимо Дома Солнца, двери которого были, как всегда, широко открыты, приглашая верующих вознести молитву в любое время дня и ночи. Повернув на север, миновали добротное здание знаменитого на всю долину Торгового Дома Азаеров, который, ориентируясь на своих богатых клиентов, обыкновенно не открывался раньше полудня, и уже спустя пару минут вышли на площадь Рыцарских Ворот.
Здесь уже было довольно оживлённо, из открытых окон «Серебряного Единорога» доносился манящий запах свежей, с пылу с жару, выпечки, а у задних его дверей пухлая повариха втихаря раздавала вчерашний хлеб нищим, что вечно околачивались у ворот, в надежде, что проезжающий толстосум кинет медяк другой.
Двое юных полуросликов сноровисто надраивали ступени Торгового Дома Полулунников. Другой полурослик, пожилой уже, стоял поодаль от них, попыхивая трубкой, и, неодобрительно хмуря брови, наблюдал за действиями поварихи на другой стороне площади.
У самих же ворот, помимо сонных стражей порядка, толклось несколько ошарашенного вида путников деревенского вида, очевидно в первый раз попавших в Фолкрест.
Там же, сидя на козлах небольшого фургона, запряженного стареньким мулом, вас поджидал и Пукки.
Завидев вас, он радостно взмахнул руками.
- О! Я уж думал вы не придете, честное браконьерское… - рассмеялся он, и чуть не бросился к вам с объятиями, но передумал, и вместо этого начал поправлять подпругу на муле -… Ну, эт очень хорошо, что вы таки объявились, парни… А то ж вдвоём, с Утером, нам туго б пришлось… со скуки б сдох, пока доехал. Утер, это наш славный мул… он хоть и стар, и хромает немного, но все еще силен и упрям как…как… осёл…ммм… дотащит, в общем.
Закончив со сбруей, Пукки хлопнул в ладоши.
- Нуу, путь не близкий, расчехлить её налево… Рвём отседова… - отвесил Утеру увестого шлепка, и вспрыгнул на козлы… - Па-а-ехали…
***************
А путь то вам был не близкий…
Несколько дней. Сначала по Торговому Тракту, а затем на север, лесными дорогами.
Маленькая, крытая шкурами повозка доверху нагружена мешками и ящиками с различными продовольственными припасами, запряженный в нее старенький мул, еле-еле справляется с такой ношей.
На телеге может ехать только один человек, иначе мул её не утащит. Вы едете по очереди, давая отдых ногам. Остальным же приходится идти рядом с телегой. Скорость движения, таким образом, выходит очень небольшой, а Пукки настаивает на том, чтобы останавливаться только на ночлег, так как в Болотах вас очень ждут.
Сам Пукки улыбчивый молодой мужик, с веселыми зелеными глазами. По нему сразу понятно, что он не из Фолкреста. Одет он в походный костюм, из хорошо выделанной кожи, и кожаный же плащ с капюшоном, особого оружия при нем не видно, так, охотничий нож на поясе. Движения его резки и порывисты, а язык, что называется, без костей… он постоянно что-то говорит, рассказывает и расспрашивает, обильно сдабривая свою речь крепкими словечками, каких вы и не слыхивали.
Вещал Пукки все больше на отвлеченные темы, о погоде, пиве и бабах, расспрашивал вас о местах, откуда вы родом, и где бывали, охал и завистливо качал головой.
Особенно приставал с расспросами к Вууднару и Сулейману…
На древня он открыто пялился, говорил, что никогда не встречал ничего…эээ.. никого… подобного. Несколько раз спрашивал, чем тот питается, и впадает ли в спячку зимой, а также, интересовался как это у них, древней, происходит… ну это, с девками то.
А гнома донимал вопросами о том, что это за череп у него на башке, жрал ли тот хоть раз человечину, а также пытался выяснить, чей же Сулейман все-таки брат. Постоянно просил подержать косу в руках.
На Вилара и Вапро Пукки почти не обращал внимания, а вот Кашас явно пришелся ему по душе.
Говорил, что такие как Кашас парни им в Болотах ой как нужны, обещал по приезду подогнать жилет из медвежьей шкуры, удобный и очень прочный, а также неоднократно упоминал о своей сестре Олинке, что засиделась в девках.
Кроме того, вы узнали, что Пукки и раньше бывал в Фолкресте, причем, по несколько раз в год, теперь реже. А также, что он давненько знаком с Тельдортаном, и, что именно от него он узнал про пятерых проходимцев, которые пытались сбыть какое-то вонючее рванье под видом драконьей шкуры. После чего, зная вспыльчивую натуру дварфа, решил, что вы именно те, кто ему нужен.
Два дня прошли без каких-либо происшествий, а утром третьего вы свернули на очередную старую лесную дорогу. Пукки стал заметно мрачней, все больше помалкивал, что было для него странно, оглядывался по сторонам то и дело… Этот день, однако, тоже прошел спокойно. Уже под самую темноту, вы разбили лагерь, выставили дозор, Пукки настойчиво предложил обойтись в эту ночь без костра. Волнение свое он объяснял просто – разбойнички шалят.
Утром Пукки объявил, что остался всего один день пути…