... Эвиндаль, призвав арканные силы в очередной раз помочь и защитить его и его сотоварищей, коснулся спины монаха, который очевидно уже рвался в бой. Блекло мерцающая аура окутала все тело Хемминга, и молодой человек ощутил, словно отныне и - возможно, на мгновение, а возможно, вовеки веков - он неуязвим и недостижим вражескому оружию.
Не поддаваясь так и просящейся в сознание и движения эйфории, Хем подскочил к ближайшему из скелетов с явным и серьезным намерением атаковать последнего, причем так, чтобы проклятые (и, вероятно, прóклятые тоже) костяшки канули в мутную воду и более не тревожили ни его сотоварищей, ни его самого, ни вселенского закона равновесия. Однако в те мгновения, которые монах приближался к выбранному противнику, зоркий взгляд Хемминга заметил еще одну опасность, о которой, вероятно, пока не подозревали другие: буквально в шаге перед ним оттенок воды менялся на более темный, боле глубокий. Глубокий... Хем готов был поспорить на что угодно, но воды перед ним было явно больше, чем просто "по колено". Вероятно, это наблюдение несколько отвлекло монаха от первоначально установленной перед собой цели, посему его кулаки проваливались между ребер скелета, не причиняя тому, понятное дело, ни малейшего вреда.
Неудача сопутствовала и Руфусу, удары посохом которого не достигли, увы, его противника. Скелет, пусть и далекий от того, чтобы ему приписать эпитет "грациозен, словно кошка", без труда уклонился от выпада гробовщика, безразлично взирая на своего противника зияющими глазными отверстиями черепа.
А вот тактика, избранная Саввой, оказалась более чем успешной, и мощный удар древком копья по умертвию рассыпал последнее на мелкие косточки в прямом смысле слова.
Низкорослый паладин Эрастиля, которого при первом же взгляде на оживших скелетов обуял святой гнев, коий воины благой веры испытывают по отношению к надругательством над всеми законами природы и божественного провидения - по отношению к нежити, устремился из коридора в зал, но путь ему преградили его сотоварищи, пытавшиеся разобраться с первым из восставших скелетов. "Ничего, они высокие и большие - я низкий и маленький, и в этом случае это как раз самое лучшее преимущество!" - подбодрил себя половинчик и, юрким ужом проскользнув между Руфусом и Хеммингом как раз в тот самый момент, когда ближайшего скелета растрощил в костяные щепки Савва, паладин увидел, что и на его долю осталась изрядная порция геройства в виде изъеденных сыростью и плесенью костей еще одного умертвия. Подскочив к нему, Рейджи воззвал к своему божеству - Рогатому Богу Лесов - и почувствовал, как блаженная вышняя сила исходит из глубин его сердца и струится через его руки, наполняя его клинок. Один удар меча - и ослепительная вспышка светлого изумрудного пламени охватила нежить, разрывая его костяное естество на мельчайшие частицы; удар сердца - и лишь серая пыль осела на мутные воды.
Двое скелетов, стоявших у возвышения, на котором располагалось громадное бронзовое колесо, отреагировали на гибель двух своих собратьев тем, что выдвинулись вперед, причем - не просто устремились к Рейджи и остальным, но почему-то проследовали по какой-то странной траектории, выбрав местом, где можно было атаковать ближайшего живого - в данном случае полурослика-паладина - на том месте, где по поверхности воды плавала клякса, являвшая собой все, что осталось от предыдущего умертвия. Странным было также то, что скелеты не атаковали Рейджи одновременно; один из них приблизился к паладину, второй же занял оборонительную позу позади своего собрата. Увы для нежити и к счастью для наших героев, боги в сей момент были явно на стороне последних; костяное нечто абсолютно безмолвно сделало резкий выпад, постаравшись оцарапать своими острыми - небывало острыми для обычного человеческого скелета, стоит заметить - пальцами-когтями Рейджи, но безуспешно.