На вопрос Саввы гробовщик просто помотал головой, дескать, нет, и продолжил старательно обкладывать тело камнями так что дождем не размоет и зверьми не растащит. Вместо надробия использовал те же камни, только сложенные небольшой горкой. Постоял над могилой, бросив пару взглядов на спутников - но те, похоже, были совершенно поглощены найденными вещами и тайной, что те в себе скрывали. На похоронах же прощальную молитву говорил исключительно отец Прасст, как единственный рукоположенный священник Кассена, но самого отца Прасста в окрестностях, увы, не наблюдалось, а без такой молитвы похороны были просто зарыванием мертвого тела в землю.
После сильных колебаний, Руфус решил сам сказать последние слова. Хотя такое своеволие наверняка не вызвало бы одобрения отца Прасста, узнай священник об этом, оставлять одинокого неупокоенного призрака возле безымянной могилы Руфус считал неправильным.
О том, что призрак ошивается где-то рядом, он почему-то не сомневался.
- Кто бы ты ни был и какими бы дорогами не шёл, да будут твои боги к тебе благосклонны, незнакомец - Начал он негромко, слегка откашлявшись. На похоронах обычно говорили о том, каким человеком был умерший, но об этом умершем Руфус ничего не знал, да и знать не мог. Был ли он шпионом Размира или напротив, старался помешать их планам, за что и поплатился? Был ли он веселым человеком или мрачным, трудолюбивым или лентяем, семьянином или одиночкой? Ничего этого никто из нашедших тело случайных путников не знал, конечно. Просто труп в камышах. Плохая смерть от яда и ран. Прицепленная к трупу тайна. Ничего из этого не расскажут о самом человеке, поэтому и Руфусу особо нечего было сказать, даже если бы он знал как.
- Какие бы заботы не держали тебя в мире живых, судьба позаботится о них. Пусть твоя смерть была тяжелой, и наверняка напрасной, теперь ты свободен от печалей живых. В вечность что за пределами жизни иди с легкостью, умерший незнакомец.
Закончив минутой молчания, Руфус вернулся к своим вещам и принялся тщательно оттирать перчатки, а затем, ещё тщательней, и руки водой с мылом, после чего понадежней завернул печатки в кусок ткани и привязал снаружи рюкзака, чтобы потом промыть кипятком на ближайшем большом привале. Воду брал из бурдюка - тот потом наполнить у родника или ещё где можно, а вот лезть в озеро даже ради такой мелочи у гробовщика не было ни малейшего желания. Тайна его тоже не особо заинтересовала, разве что путешествие - совершенно предсказуемо, надо заметить, - становилось большей занозой чем казалось в самом начале.