Проигравшись в Вегасе, Крис почувствовал не только горькую обиду за подлое наебалово, но и ни с чем не сравнимое чувство свободы. Когда у тебя на счету скапливается круглая сумма, она зудит. Она требует. Получи вид на жительство, козёл - пищит она из каждого платёжного терминала. В той стране тебе такое не светит. Возьми mortgage на cottage, get married and get citizenship - пищит твой банковский счёт на басурманском наречии, всё более вторгающемся в привычный бытовой лексикон. Ты не хочешь, а слушаешь. Тупеешь. Стесняешься дать в морду мудаку, который этого заслуживает. Это ж police record и, возможно, немедленная отправка назад. Становишься трусом и конформистом.
А когда единым махом от этого груза избавляешься, сразу становишься, как положено - зубастым, весёлым, злым. И нет в тебе сомнений, что это не шайтан, а госпожа Удача посылают тебе навстречу на стоянке казино господина в костюмчике и дурацкой ухмылке, с пачками свеженьких банкнот, торчащих из оттопыренных карманов. Ты весело угощаешь его в дурацкую ошалевшую физию кулаком и присваеваешь пару пачек банкнот - достаточно на первое время. Ты не хочешь всерьёз его грабить - кто же хочет снова в тюрьму, едва освободившись?
Добрым круглоногим гулингом ржёт под тобой многосильная машина, унося обманчивые огни Вегаса в черноту ночи. И ты летишь через холодную тёмную пустыню, согреваемый живым теплом мотора и сердца, с которого свалился тяжкий груз - невидимый и свободный, как принявшая наружно веществ Маргарита.
Потом огненным великаном приходит день. Он наваливается на тебя во главе фаланги мыслей дневного благоразумия, которые храбро выкрикивают тебе боевые кличи о твоём долбоебизме и никчёмности, и невидимые дубины жара колотят тебя по спине через чёрную куртку, щадя голову, и струи раскалённого воздуха забираются под одежду, как наглые проститутки, горячими пальцами норовя оцарапать и облапать до чего дотянутся.
Изнурённый в борьбе с объединёнными силами света и разума, ты останавливаешься в придорожном мотеле, шепчешь гулингу благодарность, обтираешь его металлические бока. Потом швыряешь сушёному старику на ресепшене какую-то банкноту, берёшь ключ от номера и запираешься там. Душ, сон. Просыпаешься после заката, жрёшь какую-то гадость, продаваемую автоматом внизу, хлебаешь воды прямо из душа. В голове твоей наконец снова есть место для строф и рифм. Они упрямятся и дразнятся, не даваясь, вьются над тобой неразборчивым роем сомнительных выражений и метафор.
Закусив губу, Крис достал блокнот, заперся в номере, закурил, и принялся вылавливать из роя самых жёсткокрылых его представителей. Блокнот вскоре обагатился фразами по типу "В телеке ряженой обезьяной корчится розовый президент" (хотя тутошний президент явно не розовый!), "с хрустом вминает осколки старости в пятки дорога моей судьбы" (хотя до старости ещё дожить надо), "вбить бы в стеклянную челюсть мира правды увесистый апперкот" (мечты, мечты). Строки эти множились, плясали, переправлялись, менялись местами, обрастали рифмами, и стали уже вроде бы складываться в нечто почти связное, хотя вовсе не то, что задумывалось вначале, когда тумбочка, на которой происходил творческий процесс, решила внести в него свою лепту.
Злоумышленно вступив в сговор с кроватью, эта самая тумбочка прыгнула прямо в поэтову челюсть, в то время как кровать, толкнув в задницу, помешала барду увернуться - возможно, мир обиделся на намерение угостить его апперкотом и решил показать самонадеянному рифмоплёту, кто тут под кем ходит.
В результате блокнот оказался обляпанным Крисовой кровью из прикушенной губы, а сам он довольно комично свалился на пол с матерным возгласом, обсыпаемый осколками от разбитого ударом окна. Рациональное зерно в Крисовой голове, уцепившись за такую возможность отвлечься от перебирания довольно-таки малоосмысленных рифм и строк, подсказало объяснение. Конечно, это землетрясение. Чего ж ещё. В Калифорнии это явление было более обычным, чем дождь.
Вскочив, Крис подбежал к окну - и успел насладиться зрелищем заваливающейся внутрь крыши бунгало и несколькими мелкими осколками стекла в пятках - адреналин, впрочем, помешал болевым сигналам достигнуть мозга. Кажется, в том бунгало есть люди. Он смутно припоминал, что, когда открывал окно для покурить, в бунгало горел свет. Крис не был плохим парнем, как вы могли подумать - нет, как только он осознал, что людям нужна помощь, суперэго вытолкнуло его на миссию спасения.
Нацепив на ноги сандалеты и сунув окровавленный блокнот в трусы, Крис, оставляя нечастые кровавые следы, выбежал в коридор. Пожарный топор на стене, маняще окрашеный красным, казался идеальным орудием для спасения - стены что в Калифорнии, что в Аризоне, делают настолько тонкими, что их и кулаком можно пробить, даже если ты не машина убийства, а просто не совсем слабак. А уж топором-то и подавно. Тут Крису пришло в голову, что кто-то из жильцов в основном корпусе мотеля тоже мог нуждаться в помощи, поэтому он громогласно проорал:
- Is everyone fucking ok here?!!
И спаситель с пожарным топором, в одних только трусах с надписью "Hot Pepper", оснащённых окроплённым кровью блокнотом под резинкой, прислушался, ожидая ответа.