[Эйб]
Картинка в глазах плыла и зернилась, белые пятна тут и там мерцали на полотне оптического поля. Сквозь лёгкую боль, протягивающую насквозь все мышцы, ставишь руку на стальной пол помещения и опираешься пятернёй. С лёгким стуком пять чёрных, словно обтянутых карбоном пальцев касаются стальной поверхности; чернеет над полотном рукава обнажившееся предплечье. Ты понимаешь: это протез. У тебя, не помнящего ничего из своей жизни, — протез. И ты осознаёшь это так же очевидно, как осознавал бы свои руки и ноги очнувшийся после ночного кутежа пьянчуга: кто он, что здесь делает и как очутился — без понятия, но родные вещи не кажутся дикими. Но где тебе его сделали? Почему? Когда? Нет ответа. Нет памяти. Пока что.
Заваливаясь на левый бок, нащупываешь второй рукой холод сиденья, идущего во всю длину кузова, и неловко опускаешь свой таз на его плоскость. Садишься, прижимаясь спиной к стене. Руки — к лицу. Разминая мимические мышцы, чувствуешь, как правая рука прижигает лёгким холодком: пальцами отлично ощущается плоть, но для самой её члены твоей кисти чужды, искусственны. Удивился сперва этому чувству, а потом будто и к нему привык.
Кидаешь взгляд вниз, на зияющий меж сиденьями просвет пола и три ворочающихся на нём тела, и тут же переключаешься на свой комбинезон. На серой материи простейшего на вид текстиля, лишённого каких-либо вычурных элементов кроме идущей до паха молнии и двойной застёжки у ворота, располагается небольшая карточка, на которую нанесены слова: [Z. Abe / CPT] CPT — капитан, это ты осознаёшь точно. Притом не флотский капитан, а какой-то... другой. Полиции? Армии? Чего-то такого. Капитан. Высокий ранг. Но ты почему-то не удивился. А вот З. Эйб — сумбурный набор букв, тебе неведомый. Ничего не открывает память. Ничего не даёт. Но скоро отмёрзнет, думаешь. Что-то о том говорит.
— Хуле происходит, блять?