Первое оцепенение прошло мгновенно, как только прозвучали призывы к сражению. Странный человек пропал в тумане, и они остались вдвоём с темнокожим рабом.
На место страха взгромоздилась ярость. Как эти каменюки вообще могут предлагать им драться, когда ни у кого (по крайней мере у неё точно) нет оружия! Да что это за доблесть такая?!
-- Я не побегу. -- Сказал её новый друг. И от слов этих стало так грустно! Они ведь только обрели свободу. И тут они должны погибнуть. Мало приятного. Тигроголовый наступал на мужчину, а он не станет бежать. Да и куда? Чтобы его просто убили ударом в спину...
Ола не могла смириться с подобной постановкой вопроса. Сама от себя не ожидая такой наглости, она встала между камнем и человеком, громко и внятно, чеканя каждое слово, сказала:
-- Нечего сказать! Молодцы! С оружием на безоружных! И где же все ваши разговоры про хвалёную честь, благородство, смелость? Или это и есть смелость изрубить людей непонятно где?
Повернувшись к Змееголовому, который, по всему, должен был укокошить её, она сказал:
-- Эй, ты! Храбрец, которых свет не видывал. Я тут. Можешь прийти и убить меня. Не очень-то это и сложно...
Больше всего вызывало во всем этом ярость именно то, что они пришли навязывать какие-то свои правила! Делай так и будет так! А сделаешь так, то я тебе... Так не честно. Никто не имеет права навязывать другому свои правила, уж она об этом кое-что да знает.