Как пришли в деревню, Васька передал деревенским, чтобы хоть несколько человек на майдан пришли, мол, разговор есть.
А пришедший народ на майдане ждал десяток карабинов трехлинейных, на материи, растянутой на земле на четырех ножах, в углы вбитых, сваленных, и столько же примерно шашек. Где-то из кучи словно украдкой выглядывали стволы револьверов. А по правую руку от этого - бадейка с трехлинейными патронами и несколько кучек патронов поменьше.
Сельские недоуменно и слегка недоверчиво смотрели на Ваську. А Васька, во весь рост выпрямившись над трофеями, провозгласил:
- Ну, мужики, говорил я вам, что помогем общине вашей? Говорил. Так вот, гля-ка, чего с краснюков наобирали. А вот сами они, - он рукой показал на красных, - тут с нами увязались. Они воевать кой-как умеют, а чего случись, красные их не очень-то любезно встретят, ежели кто узнает, что они в плен сдавались. Вы уж их пристройте куда-нибудь, работу там дайте, поселите куда-нибудь, не забижайте, по справедливости обойдитесь, да сами посматривайте, чтоб не баловАли. А вы, товарищи, - обратился он к пленным красноармейцам, - тут живите, народу помогайте. За этим же в армию пошли, да? Чтоб народу помочь? Ну вот. Увидите, как можно по справедливости и без принуждения жить. Кто пулять умеет - пусть тех, кто не умеет, обучат. Вот. А ежели бандиты али ещё какие потворы озоровать да нахальничать начнут - чтоб оружие было, да заряженное, чтоб отпор дать могли. Сами теперь свою безопасность да свободу блюсти будете. Чтоб больше не прогинаться ни под какую сволоту. Может, первое время и трудно будет - но тут дело такое, ежели увидят люди, что и без беляков, и без краснюков, и не под лиходеями жить можно, они тоже вставать начнут. А там, глядишь, и красных погоним, и белых не пустим, и свободу всем дадим. А пока - разбирайте, мужики, да не стесняйтесь. И до всех донесите - ежели хотите свободными быть, свободу защищать придется, мабыть, и оружием, но ежели отстоите - к вам никакая потвора не сунется. Узнают силу крестьянства, силу простого мужика, который на упырей да паразитов вдосталь нагляделся и решил сам, без них, жить да сам себе головой быть!
Как с трибуны пламенно вещал, хотя ни трибуны, ни костюма, ни знамен не было. А был деревенский майдан, кучка крестьян, все ещё слегка нерешительных насчет дальнейшей судьбы, несколько пленных красноармейцев да группа беглецов. И оратор был не в военной шинели, не в костюме, а в простой рубахе да штанах, выпачканных, рваных, да в бинтах, через которые пятна кровавые просматриваются. Не солдат он, не политик, а такой же вот человек из народа, который просто решил, что с него хватит того бреда, что в стране творится. Может ли с такого скромного события новая жизнь начинаться? Васька верил, что может.
- Мы тут пару часов побудем да уйдем. Оружие да боеприпас до ухода нашего приберите себе, ладно, мужики?