Пока ватажка путников, попрятавшись за деревьями, шепотком судила да рядила, как быть, произошло следующее: "великие двери" церкви, ведущие в притвор, распахнулись от удара изнутри, и на улицу пробкой вылетел низкорослый седовласый и седобородый человек в рясе.
Едва не снеся походя с ног красноармейца, стоявшего у паперти с двумя лошадьми в поводу, он по инерции пробежал несколько шагов, чудом не повалившись ничком, но все же устоял и повернулся лицом к храму. Следом за ним из церковных дверей неспешно вышли двое вооруженных мужчин все в тех же шинелях и (от креста нет!) папахах, а за ними и третий, облаченный в кожаную тужурку, кои так нравились шоферам, летному составу Императорской армии и большевистским заводилам, и защитного цвета галифе от офицерской походной формы. Грудь и живот его пересекали ремни портупеи, на ремне висели ножны с шашкой и кобура. "Кожаный" был худ и не слишком высок, но в его манере держаться, в осанке и жестах, сквозила недюжинная сила, как физическая, так и внутренняя. Из под глубоко надвинутой на глаза по случаю непогоды кожаной же фуражки выбивались соломенного цвета волосы. А вот черт лица мужчины с расстояния было толком не рассмотреть.
Он заговорил, обращаясь к неучтиво выпихнотуму из храма священнику, характерно "по-чухонски" растягивая гласные:
-Послетний раз коворю, гражданин. Это стание реквизируется тля нужд Красной Армии. Все тобро будет описано и изъято в пользу Советской власти. Ваше личное имущество, как нажитое нетрутовым путем, так же путет изъято. Неметленно покиньте расположение нашего отрята!
Кожаный говорил ровно, без эмоций. Скучно говорил, будто решение волостного суда по делу о хищении курицы зачитывал. Казалось, происходящее ему глубоко безразлично.
Священник отвечал ему, сердито дернув окладистой белоснежной бородой. Голос у него был хоть и сильный, но дребезжащий - голос старика:
-Имущество мое забирайте. Мирское - тлен. Но храм сквернить я вам не позволю. Ибо строен он был добрыми людьми для радости и славы Господней, а не для вашей власти, каковая Бога не признает, а значит сама - от Диавола. Заклинаю именем Иисуса и Пресвятой Богородицы - опомнитесь, православные!
Большевик медленно и спокойно расстегнул кобуру, закрепленную у него по-кавалерийски, на животе, под косой хват, и потянул из нее массивный самозарядный пистолет. Проговорил, все так же ровно:
-Препятствование отряту Красной Армии при исполнении является случаем контрреволюционной теятельности. Лучше вы опомнитесь, гражтанин. Считаю то трех! Раз...
Серебряков.Красноармейцы держатся расслаблено, но не беспечно. Хоть карабины и за плечами, а шашки - в ножнах, но по сторонам посматривают. Те, кто по краям, очевидно, именно в карауле, хоть нападения, видимо, и не ожидают.
Изя.Ага, тот самый.
Карта:ссылка