Местные жители снова переглянулись. Здоровяк качнул головой, как бы спрашивая: "Что думаешь?", дедок пожал плечами, потом махнул рукой.
Тогда великан заговорил, усмехнувшись:
-Наше профессиональное мнение такое - девочка проклята. Точнее, проклят её отец, Александр Андреевич Сизов, а уж дочка стала, скажем так, точкой приложения проклятия. И не стоит ухмыляться, господа материалисты, дело серьезное, и я даже не думаю шутить.
-Через ейный недуг большая опасность грозит и Сизову, и евонной семье, - подхватил старичок, - да и всему уезду в оконечном счёте...
И эта странная парочка все так же, на два голоса, завела длинный рассказ, преисполненный терминов, приличествующих оккультным романам в стиле "а-ля Рюс", да и содержания соответствующего. Поведали они примерно следующее:
Еще десять лет тому назад, когда они решили обосноваться в этих краях, эти двое почувствовали тягостное, нездоровое веяние Сизовской вотчины, но списали его на местность - мало ли в этих лесах давно брошенных капищ древних темных божеств, любящих требы кровью, могильников, болот, забравших на своем веку десятки и сотни жизней?
Потом им довелось краешком познакомиться с самим Сизовым, и тогда уж они поняли, что всему виной проклятие, давлеющее над помещиком. Проклятие это было спящим, словно замороженным в ожидании своего часа, но при этом удивительно мощным.
Тогда-то лесные жители и порешили за Сизовыми приглядывать, а людишек, на его земле живущих, поспрашивать о всяких темных и странных историях, в которых помещик мог быть некогда замешан.
Однако, старожилы окрестных деревень не то из-за искреннего уважения и почтения, кои они питали к Александру Андреевичу, не то по какой-то другой причине, а подобных тем избегали даже во хмелю.
Чуть больше удалось узнать у старого священника, отца Агафона, который был, невзирая на род деятельности странной лесной парочки, с ними на дружеской ноге. Агафон поведал лишь одно: в юности Сизов был вынужден казнить одну женщину. Тайно, самосудом. За злокозненное ведовство, приведшее к человеческой гибели. И он, Агафон, был всему свидетелем. И казнь была справедливой, а ведовство – доказанным, да жертва и не отрицала своего злодеяния.
Это было очень похоже на ключ.
Однако, подробности истории поп умолчал - дескать, дело давнее, очень личное, и нечего его ворошить. Доводы о потенциальной опасности возможных последствий батюшка отмел - сказал, де, спрашивайте у Александра Андреевича сами. Расскажет - будь по вашему, а коли не захочет, то так тому и быть.
Тогда они попытались дознаться об этом старом случае у самого помещика, а равно и предупредить о нависшем над ним проклятии. Случай познакомиться покороче и, скажем так, зарекомендовать себя с лучшей стороны как раз подвернулся – описанный Васькой эпизод на охоте. Сизов был благодарен спасителю своего друга, но как только разговор зашел об убиенной некогда ведьме, резко поскучнел. Фактически выпер целителя в зашей, не обращая внимания на увещевания о том, что проклятием надо заниматься, пока поздно не стало.
И вот, выходит, поздно стало. Старичок со своим громадным приятелем поведали, что давно ждали чего-то подобного. Огромное, просто невиданное светом количество человеческой крови, пролитое за годы войны, да к ним еще беды и зверства русского безвременья напитали все недобрые силы, какие только можно найти на многострадальных просторах бывшей христолюбивой империи. И очень скоро, если буквально не вот-вот, они поднимутся, и как в былинные времена в полный голос заявят о себе, и такое начнется...
Впрочем, сказывали ведуны (а именно так, в конце концов, эти двое отрекомендовались), это к делу не относится. А тревожиться, дескать, сейчас о другом надо.
Несколько дней назад эти двое, по их словам, почувствовали чужое присутствие. А потом, "уходя в грезы", встретили её. Ведьму.
Она была очень сильна. И она не умерла, во всяком случае, до конца. Ее тело сгнило в земле, а душа зацепилась, зависла между миром живых и посмертием. Или, быть может, небытием. Она добровольно обрекла себя на пребывание в некоего рода чистилище, одиночной камере между жизнью и тем, что ждет после ее окончания в надежде, что придет время, и представится шанс отомстить.
И вот это время настало. Ведьма получила силу, позволившею ей снова влиять на мир живых - пока опосредовано. Но это только пока. Если проклятие будет исполнено, сила ее возрастет многократно, и, быть может, она сумеет вернуться и во плоти...
Ведьма начала действовать. И ей надо противодействовать. Здоровяку - идти к Сизову, осмотреть девочку своими глазами, и уж выведать, наконец, все подробности истории с казнью. Дедку - идти к отцу Агафону, потому как, во-первых, в деле борьбы с темными силами правильный священнослужитель бывает неоценим, а во-вторых, он, как человек бывалый и мудрый, да к тому же и имевший к тем минувшим делам прямое касательство, тоже может вспомнить что-то жизненно важное.
В любом случае, всем троим надо собраться у Сизова, и как можно скорее. Нынешняя ночь, по всему судя, все решит.
-Такая вот у нас выходит диспозиция, - закончил здоровяк, с усмешкой глянув на Серебрякова, - требующая принятия немедленных ответных мер. Хотите верьте, хотите нет. Я храбриться не стану - дело трудное будет, любая помощь ой как кстати придется. Поможете - хорошо. Нет, так, как говорится, Бог вам судья. Или кому там сейчас поклоняются? Марксу? Ну, тогда Маркс вам судья.
В наступившей тишине раздался отчетливый щелчок - это Миколкака захлопнул отвисшую во время рассказа челюсть....