Поздний осенний вечер, стремительно перешедший в ночь. Ни звезд, ни луны - куда там! Клочок неба,едва видневшийся по свету меж сомкнувшихся над тропой густых крон, заволокло низкими саванными тучами. Темень - хоть глаз коли.
Свет керосинки насилу разгоняет плотный, почти осязаемый мрак, обступающий медленно бредущий по просеке караван, а мерный шелест дождя пожирает негромкие звуки - поскрипывание тележных осей, чавканье копыт по раскисшей грунтовке, приглушенные разговоры путников.
Сторонний наблюдатель, не лишенный фантазии, случись чудом таковой на пути сей процессии, мог бы углядеть в ней аллегорическое изображение всего народа лежащей в руинах империи.
Разночинные и разносословные, но как один мокрые и усталые. Крестьяне и дворяне, интеллигенция и буржуазия, хромой военный, символизирующий закончившуюся позором войну... Окровавленные, прокопченные дымом пожарищ, бредут во мраке от родных пепелищ, а куда - сами не ведают. За спиной мертвецы, на телеге - тоже, рядом с добром, за которое отдали жизни. И светлого будущего отчего-то не предвидится...
Миколка, на ходу цепляющий прикладом трофейной трехлинейки (еще бы, чуть не с него ростом!) дорожные корни да кочки, и подшмыгивающий засопливившим носом, в пол голоса сказывает тем, кто не прочь послушать, про местного барина, чья усадьба лежит на пути наших горемык:
-...значит, дворянством-то еще ихний прадед был пожалован, вроде за то, что Полеона люто бил, а вот усадебку ужо батюшка, Андрей Палыч купил, с четырьмя селами, это самое, Сосновкой, Быковкой, Гребнево и Логами. Забогател он в Сибири, то на пушнине, то на золоте, вот и купил, ага... Ну, сам не знаю, а люди говорят старые, что барин был так барин - весёлый. Цыгане, на медведя, ага, с рогатиной, а как гулять пойдет - весь уезд на ушах. Мужика не забижал, грят, совсем, живите, грят, как хотите. Ему что? Сказано - богатей. Как царь волю давал, все барья в округе кто в вой, кто барыш считать, а ему с гуся вода! Не с земли жил...
Ну, посля, понятно, оженился-остепенился, баловать поменьше стал. Детишек зато, грят, заделал чуть не дюжину, да не везло, все больше бабы. Только двух сынов прижил, барина нашего теперешнего, Сан Андреича, да братку ихнего, ага. А потом помер.
Ну, значит, дело сибирское брату Сан Андреичеву отошло, а усадьба, это самое, самому Сан Андреичу. Только он жить-барствовать не стал в ней, вот... Оставил все, да ушел на войну!
Пацан особенно звонко втягивает козу и сокрушенно вздыхает. По всему видно, что если бы у него было такое справное богатое хозяйство, что черта с два он бы куда от него ушел, а тем более на войну:
-В-о-о-о-т. Ну, старые люди сказывали, геройски он ратился, с самим Скобелевым, Белым Енералом хана хивинского заполевал, потом турку ещё, ага... Годов пятнадцать его по свету носило. Имение, понятно, того, захирело совсем. И тут раз! Вернулся. В орденах весь, и, грят, при деньгах, да еще аренды и чего там ещё, в ентой, как бишь ево, банке, за полтора десятка годов прикопилось, ага. Тут в окрестных селах и началась жисть, какая наособицу их поставила от других...
Миколка делает круглые глаза, говорит гордо, будто особая жизнь окрестных сел - его личная заслуга:
-Значит, взяли они Ляксандр Андреич, и свои пашни мужикам продали. Не, не так, как по выкупному - по самой что ни на есть божеской справедливости, ага. Это самое, не просто продали, а с разбивом отдачи на пейсят годов, да первой выплатой через пять годов. Это, не отрезами-прирезами, а цельным наделом. Ни аренды, ни чего, поняли-нет? В-о-о-о-т... Ну, мужику раздолье, паши - не хочу, да никто деньгу не сосет. И еще много чего пользительного сделали они, Сан Андреич, мне батя сказывал, да я не шибко понял, мудрено больно... Оттого в Сизовской вотчине (так, значит, места эти называются) самые зажиточные сёла. Оттого народ посейчас не балует, не бесчинствует, барина пожечь не пытается...
Паренек прерывает свои почти взрослые рассуждения, и размахивая руками и отчаянно шмыгая, восхищенно тараторит:
-А усадьба у них какая, а? Сплошь чудеса! Лекричество, антомобиля! Ентот, как его, трахтор! Во дела! Все сын ихний, Пал Саныч наладил. А второй у них сын в батьку, по военной части пошел, тоже герой! А дочка, это самое... Лиза...кхм.. вот.
Миколка начинает прочищать горло, мычать, и как-то комкает тему:
-Мамка только у них померла, лет пять тому, а так вот уж кому на Руси жить хорошо... - сам того не подозревая заканчивает свой рассказ цитатой классика пацан и замолкает, задумавшись.
И караван плетется дальше, едва волоча натруженные за этот бесконечный день ноги...