И только тогда, когда все кончилось.
Когда затихли последние выстрелы.
Когда перестал дергаться последний орденец, а последний зомби упал грудой бессмысленного гниющего мяса.
Когда умолкли яростные крики.
Когда последние раненые были вынесенные из ада и отправлены в храмы.
Когда кинжал Аши под высочайшей охраной отправился в таинственную сокровищницу.
Когда бойцы ГСМН один за другим, шатаясь от усталости, выбрались в холодную зиму, чуть не ставшую последней.
Только тогда.
Измотанная до крайности. С дикими безумными глазами, на дне которых еще плескался тот ужас, что коснулся их тогда. Грязная, окровавленная, измотанная.
Самба медленно спустилась по ступеням.
Уронила уже ненужный автомат. Сбросила внезапно потяжелевшую кевларовую куртку и бронежилет, вдруг сдавивший легкие. Сорвала шлем, освободив тяжелую волну растрепанных спутанных черных волос.
Повернулась лицом к Мекке. Поцеловала освященные четки - бирюза в серебре. Прижала руки к груди и рухнула на колени в земном поклоне. Лицом в истоптанный окровавленный снег. В грязь. И ее дрожащий негромкий голос слился с затихающим стрекотанием вертолетов и гулом моторов.