Заняли позицию у автомобилей, как Суямов приказал. Продвигаться по улице дальше, потом - в здание. А там уже видно будет.
Чернов стоит, в небо смотрит. Представляет, как стал бы снежинкой маленькой и падал бы вниз с высоты огромной. Километры замерзшего воздуха отделяют тебя от земли мерзлой. Падаешь, ветром гонимый над твердью. Страх колючий, сухой, холодный захлестывает. Разжимаются кулаки, слёзы на глаза наворачиваются. Хочется мычать и выть, убежать. Картинка меняется. Теперь ты - раненная птица. Свирепая, гордая, но с подбитым крылом.
Падаешь.
Воспоминания притупленные острыми гранями вспарывают сознание. Больно. Пузырится ужас, вскипает под черепной коробкой изуродованной, мысль бьется одна-единственная: "БЕГИ".
Ладонь, к счастью, ложится на плечо, и вмиг все горькие домыслы улетучиваются, как дымка от порыва ураганного ветра. Раз - и не было. Четкость и ясность осталась. И чувство, что кто-то теперь сидит в твоей голове и управляет твоей мотивацией и твоим сознанием, как ребенок управляет игрушечной машинкой.
Стоит рядом Суямов, снизу-вверх смотрит.
- Зомбируют уже. Повсеместно. Даже экраны в шлемах не спасают, - бормочет негромко, оглядываясь по сторонам.
- За мной, - машет рукой в направлении улицы пустующей: машины засыпаны снегом, редкий прохожий молча пялится в красивости магические над головой и не делает ничего кроме этого - ну, только, может, дышит еще, гомеостаз поддерживает на инстинктивном уровне.
Как вот, например, Чернов. Двигается вместе с остальными, смотрит по сторонам, палец на гашетке, готов вжать тогда, когда нужно будет - но, вместе с тем, нет мыслей посторонних, нет каких-то страхов внутренних, неуверенности, которая могла бы возникнуть от такой чистоты помыслов собственных. Всё просто и понятно. Осознание одного - если бы не Суямов, сейчас бы, наверное, с ума сошёл совсем. Или, может, своих бы товарищей крошить начал мелко из пулемета экспериментального, протуберанцем пламени из трех стволов облизывая тела бренные братьев по оружию.
Через дорогу - министерство. Людей гражданских нет, свет не горит в окнах, только газоразрядные лампы фонарей тусклым желтым светом поливают сугробы и выбивают косыми лучами из темноты снежинки, в воздухе холодном бешено крутящиеся.
В голове у каждого бойца шёпот Бадора Сергеевича раздался тихо:
"Караулят. Цыденов, Обухов, Волкович - за мной. Остальные - займите укрытие и свяжите противника боем, если нас обнаружат, а мы пока с фланга обойдем и раздавим гадов."