Небо было удивительного серого оттенка. Тучи, совсем не такие как он привык видеть – парили высоко и как-то невесомо, что ли. Не было привычного давящего ощущения громады нависающей над тобой, грозящей в любой момент упасть на голову и раздавить.
Он осмотрелся и вновь поразился тому, что дома вдоль улицы, хоть и были построенны из камня – кое где из под слоя обвалившейся штукатурки виднелись явно каменные внутренности стен – не создавали впечатления надёжности. Тонкие стены, огромные, открытые окна, крыши даже без намёка на защиту от кислотных дождей. Мимо, истошно звеня сигналом прогрохотал трамвай, а он, вздрогнул и поправив высокий воротник плаща, почему-то он каждый раз оказывался здесь именно в плаще, пошёл вдоль по улице.
Сколько раз он уже ходил по этой улице? Десять? Двадцать? Он давно уже сбился со счёта.
Женщина укутанная в сделанный из каких-то натуральных волокон (целое состояние) платок, громким хриплым голосом расхваливала беляши. Он никогда не покупал у неё ничего. Принимать пищу прямо на улице – он был странным, но никогда самоубийцей. Мимо тенями скользили люди. Больше чем он видел за всю свою жизнь.
Она ждала его там же, где и обычно – на углу улицы, у неуклюжего фонаря. На этот раз женщина была одета в канареечного цвета пуховик и кожанные брюки. Она стояла у витрины какого-то магазина древностей или музея, ему так ни разу и не удалось толком рассмотреть, и нервно сжимала в руках пластиковый пакет.
Он сделал ещё несколько шагов, привычно перепрыгнув через яму в асфальте. До неё оставалось метров десять. Женщина повернулась к нему и в её глазах он увидел крик. Мольбу о помощи. Такую страстную, такую сильную что он едва на заплакал. Он сделал ещё один шаг и ...
...и проснулся.
Лицо было мокрым от слёз. Парадокс – слёзные железы давно уже не работали нормально, приходилось в течении периода бодрствования пользоваться каплями – а вот во время этих кошмаров... плакал как ребёнок из древних хроник. Он шевельнул пальцем, боль в суставе стрельнула особенно остро, и ввел сенсорную команду. Экзоскелет тихонько заскрипев привёл его тело в сидячее положение. Полоска света на низком бетонном потолке тускло мигнув залила отсек холодным серым светом. Он скосил глаза, стараясь не двигать головой, шарнир шейного сервопривода иногда заедал – сквозь трёхдюймовое стекло довольно большого, в две ладони, окна виднелась пустынная улица по которой ветер гонял тучи мусора и пыли. Умирающее красное солнце не в состоянии пробиться через толщу свинцовых, низко нависающих над Городом туч, давало о себе знать кровавым отсветом над башней Института.
Страшно хотелось пить, но он знал, что если сейчас поддастся этой слабости, остановиться не сможет и выпьет всю дневную норму и вечером не сможет войти в мента-сферу. Поэтому он лишь облизнул раздвоенным языком растрескавшиеся губы.
Почему ему снится этот странный мир? Отчего кошмар кажется таким реальным? И чего, во имя Великой Машины, хочет эта женщина?