Кремер
Нас извлекут из-под обломков,
Поднимут на руки каркас,
И залпы башенных орудий,
В последний путь проводят нас…
Агата стояла на кладбище и смотрела, как зарывают в землю гроб. Ее окружали люди. Много людей. Два или три десятка. Всех она знала, но не всех помнила по именам. Ее знакомые. Коллеги по работе. Даже благодарные пациенты, знавшие ее, были. Некоторые оплакивали покойника в гробу. Другие шептались. На Агату никто не смотрел. В общем, обычная атмосфера похорон.
Руки девушки кто-то коснулся. Она оглянулась и увидела Анну Павловну. Женщина стояла перед ней и ласково глядела ей в глаза. Даже не верилось, что ее больше нет. Разве она умерла? Вот ведь, живая стоит. Живехонькая.
- Еще можно передумать. Не делай этого, пока не стало поздно, - своим мягким и ласковым, но уверенным голосом сказала Анна Павловна. – Уезжай.
- Чего не делать? – машинально переспросила Агата.
Женщина не ответила. Просто кивнула на гроб. Девушка повернулась и увидела, что его уже засыпали землей и устанавливают надгробие. На котором была изображена ее фотография и выведено:
«Агата Кремер. 1984 – 2012. Покойся с миром».
- Приехали… - удивленно протянул кто-то на русском с легким французским акцентом. И повторил уверенно и громко противным каркающим голосом организатора, но уже без акцента: - Приехали! Выходите, выходите!
Агата проснулась.
Чирвин
Проснулся Алексей от того, что ему на нос сел комар. Нет, ну вот надо же было такому случиться, чтобы в автобус проникло это кровососущее чудовище и нагло разбудило именно его, Алексея Батьковича Чирвина собственной персоной. И ладно бы, просто сел и стал сосать из него кровь. Так нет же, уставился своими крохотными глазами-фасетками прямо в глаза парню и смотрит нагло. И хоботок не спешит в нос его совать. Издевается, гад. Дразнит. А может, это самец комариный? Говорят, они крови не пьют. Ну ведь мог же в автобус залететь именно самец. И тогда впору вспомнить поговорку: комар носу не подточит. В буквальном смысле. Как бы там ни было, это животное облюбовало Алексеев нос и не спешило покидать насиженное место.
И всё бы ничего. Мог бы закрыть глаза и дальше спать в теплой дружеской комариной компании. А мог бы рукой махнуть и прогнать его прочь. Да вот только беда. Не выносил Чирвин комаров, на дух не переносил. И едва увидел дерзкий вызов в глазах кровопивцы, как тут же кааак размахнулся и дал себе по носу. Комар прожужжал мимо уха.
- Уезззжжжжай, - послышалось Чирвину, будто это комар сказал ему. – Пока не позззздно. Зззздохнежжж.
- Приехали… - удивленно протянул кто-то на русском с легким французским акцентом. И повторил уверенно и громко противным каркающим голосом организатора, но уже без акцента: - Приехали! Выходите, выходите!
Алексей проснулся.
Арсений Федотов
Где-то на середине поездки здоровый сон Арсения был прерван. И угадайте, кто стал виновником сего злодеяния. Разумеется, это опять была Инесса. Она снова, негодяйка такая, решила поиздеваться над Арсением. Одного раза, видимо, мало показалось. Парень очнулся от легкого похлопывания по плечу. Повернув голову, он увидел Несс, которая с демонстративным видом стала разворачивать очередную конфету, после чего, эротично приоткрыв губки, отправила ее к себе в рот и стала с наслаждением посасывать, едва ли не причмокивая. При этом она стояла, чуть наклонясь к Арсению, он видел блаженство на ее лице, похотливый взгляд и соблазнительную грудь, почти выпрыгивающую из откровенного декольте ее желтого платья. Сладкий грушевый аромат витал в воздухе, обволакивал Арсения.
В момент, когда Инесса разжевала остатки карамели и уже собралась уходить, Федотов не удержался и привлек ее к себе, чтобы поцеловать. Однако, девушка ловко высвободилась из его рук. И что же? Она снова безразлично ушла? Нет. Совсем нет. В этот раз она осталась. Она опустилась на колени перед ним и, игриво поглядывая снизу вверх, стала ловко спускать молнию на джинсах Арсения, а затем запустила шаловливые пальчики в ширинку. Это было так неожиданно, что парень замер и не мог пошевелиться.
Несс легко отыскала то, что пряталось под ширинкой, и извлекла это наружу. Восхищенно посмотрев на набухающий прямо в ее руках предмет, девушка без раздумий приоткрыла губы и взяла его в рот, умело орудуя языком и посасывая, мурлыча от удовольствия. О, да, она была опытна в этом деле! Арсений сразу это оценил, когда с места в карьер взлетел на седьмое небо от наслаждения, которое доставляла ему Несс своими жаркими устами и нежным язычком.
Темп нарастал. С каждым разом Инесса заглатывала его всё больше и больше. Поглядев вниз на постанывающую девушку, Федотов увидел, что и ей приносит огромное удовольствие сосать его карамельку. Его большую длинную зеленую дюшеску, выглядывающую из штанов. Но вот она снова заглотила и в этот раз с эротичным рычанием сжала зубы, откусывая его конфету. Карамелька хрустнула, как подобает любой уважающей себя карамельке. Боль. Адская боль. В глазах Арсения потемнело.
Когда он смог видеть, то разглядел сквозь пелену довольное лицо Инессы, стоявшей рядом с ним на прежнем месте и сосущей конфету. У девушки на лбу выступали два аккуратных рожка, как у чертика, глаза были огненно-желтого цвета с вертикальными зрачками, а когда она приоткрывала губы, были заметны острые, как иглы, клыки. С губ по подбородку девушки стекала белесого цвета начинка, пахнущая грушей. Она же вперемешку с кровью вытекала из огрызка карамели, продолжающего выглядывать из ширинки Арсения.
Их уже обступили другие игроки, показывали пальцами на отгрызенное достоинство Федотова и шептались.
- Что ж ты за мужик без конфеты, - с горечью проронил пилот Саша, сотрясая почти опустевшей бутылкой коньяка. – Тьфу, позорище одно, - он развернулся и ушел.
- Приехали… - удивленно протянул кто-то на русском с легким французским акцентом. И повторил уверенно и громко противным каркающим голосом организатора, но уже без акцента: - Приехали! Выходите, выходите!
Арсений проснулся.
Нестерова
Коньяка было мало, но Саша, щедрой души человек, предложил всем желающим еще по полглоточка, и Полина не смогла отказаться. Опустошив бутылку воды внутрь – ибо в автобусе выливать было некуда, не через окно же, - девушка получила желаемое, коньяка на несколько глотков. И потихоньку его попивала.
Как вдруг очередной мелкий глоточек вызвал першение в горле. Полина поперхнулась и закашлялась. Кашель оказался таким сильным, что никак не мог остановиться, она кашляла всё сильнее, натужнее. Из глаз потекли слезы. Кто-то сзади похлопал ее по спине, но не помогало. Девушка схватилась за горло и судорожно пыталась вдохнуть, ибо чувствовала, что задыхается. Лицо покраснело от натуги, глаза уже были навыкате. В очередной раз судорожно дернувшись, Полина почувствовала, как снизу вверх по пищеводу что-то идет. Появилась мысль, и даже уверенность, что если она выкашляет это нечто, то кашель пройдет. Она стала всё для этого делать, кашляя и кашляя, сгибаясь в три погибели, пока изо рта что-то не выскочило. Но легче не становилось. Эта штука оказалась длинной и частично оставалась еще в горле Полины. Схватившись за нее, девушка увидела, что держит за шею змею, которая уже начала извиваться, пытаясь то ли вылезти целиком, то ли залезть обратно.
- Ты больше не будешь? – раздался мужской голос над ухом. Полина подняла голову и увидела Арсения, забиравшего недопитую бутылку коньяка. Он говорил по-французски. Опасливо покосившись на змею, торчащую изо рта девушки, он добавил: - Вижу, ты сейчас занята. Ладно, потом поговорим. – И спокойно удалился на свое место. Только сейчас девушка заметила у него огромные бычьи рога на полголовы и торчащий из задницы длинный красный хвост, оканчивающийся ядовитым жалом.
Змея дернулась, извернулась и впилась зубами в Полинину кисть. Руку обожгла боль.
- Приехали… - удивленно протянул кто-то на русском с легким французским акцентом. И повторил уверенно и громко противным каркающим голосом организатора, но уже без акцента: - Приехали! Выходите, выходите!
Полина проснулась.
Огневич
Примерно на полдороге автобус остановился. Кому-то приспичило в кустики, заодно и остальные вышли подышать свежим воздухом вечерней Франции. А что Никита? Никите это только на руку. Здесь и в салоне автобуса – тоже воздух. А когда его не портят полтора десятка чужих глоток, он особенно приятен и полезен. Оставшись совершенно один, Огневич наконец-то смог расслабиться ненадолго за всё время поездки.
Но рано или поздно халява кончается. Послышались голоса и в автобус стали возвращаться люди. Никита по привычке вжался в сидение, не глядя по сторонам. Однако боковым зрением заметил, что салон наполняется совсем не знакомыми уже (насколько их можно так назвать, учитывая, что он с ними и не знакомился) игроками, а рослыми парнями бандитской наружности. Некоторые из них почему-то были в форме игроков в американский футбол. Один из таких, войдя в автобус, направился прямиком к Огневичу, резко схватил его за воротник и приподнял над полом так высоко, что Никита ударился головой о потолок.
- Ты, сссука, - процедил парень, оказавшийся Русланом Копылём. Руслан замахнулся и его кулак полетел в лицо Никите. Было больно. Очень больно. Казалось, мозги капают из ушей. А может, то была кровь. Сознание отключалось, но Никита еще слышал голос Руслана. – Скоро встретимся, ничтожество.
Еще один удар – и Огневич отключился.
- Приехали… - удивленно протянул кто-то на русском с легким французским акцентом. И повторил уверенно и громко противным каркающим голосом организатора, но уже без акцента: - Приехали! Выходите, выходите!
Никита проснулся.
Всем
Руссо туристо – облико морале.
Наполовину уснувший, наполовину шепчущийся, на треть захмелевший автобус плавно остановился. Дождь уже давно перестал лить, и за окнами вечерело, но было еще светло. Возможно, они успеют полюбоваться пейзажем французского заката. Хотя если сразу поведут в замок… ну да, точно, они же спешили.
- Приехали… - устало протянул оператор на русском.
Дверь открылась и в салон влетел организатор, прокаркав:
- Приехали! Выходите, выходите! Мы опаздываем!
И тут же выскочил обратно.